Без Москвы

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года:«Его крестьянско-пролетарское происхождение казалось безупречным. При этом он был причастен к авангардному искусству и, будучи ведущим археологом, хорошо знал эрмитажников, которые занимались изобразительным искусством».

Новый директор Эрмитажа начал свою деятельность с того, что отменил увольнение сотрудников с неподходящими анкетами, о котором уже объявил райком партии. Вместо чистки экспозиции от мадонн и святых Артамонов занялся укреплением научной репутации Эрмитажа.

Михаил Илларионович Артамонов

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года:«Это был очень серьезный период, когда Эрмитаж становился на ноги, когда в нем развивалась наука, издательская и выставочная деятельность».

Эрмитаж стал прибежищем специалистов, которых выгоняли за неблагонадежность из других научных учреждений. Был в их числе и сын опальной Ахматовой и расстрелянного Гумилева – Лев Николаевич Гумилев.

Абрам Столяр, доктор исторических наук:«Артамонов всегда его именовал только Лёвушкой, опекал. Гумилев был у Михаила Илларионовича первым в экспедиции 1930 года. Когда Лёва вышел в 1956 году из очередного заключения, он снова повис в воздухе. Михаил Илларионович его четырьмя последовательными приказами 6 лет держал в Эрмитаже без рабочих нагрузок».

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года:«Я думаю, этот период можно условно назвать возвращением из лагерей, и одна из главных заслуг Михаила Илларионовича состоит в том, что он приютил Льва Гумилева здесь, у себя».

Наряду с Гумилевым в Эрмитаж были приняты освобожденные из ГУЛАГа археолог Борис Латынин, историк-медиевист Матвей Гуковский. Эти назначения вызывали недовольство Ленинградского обкома, однако Артамонов считался только со своей совестью. Директор Эрмитажа являлся фигурой международного уровня – он представлял коллекцию музея президенту Финляндии Урхо Калева Кекконену и президенту Индонезии Ахмеду Сукарно, индийскому лидеру Джавахарлалу Неру. Иностранцы относились к Артамонову с самым глубоким уважением, но вот его встречи с советскими руководителями иногда заканчивались скандалами.

Один из самых красивых залов Зимнего дворца – Николаевский. Здесь российские императоры устраивали знаменитые зимние балы. На красоту этого помещения обратил внимание первый секретарь Ленинградского обкома партии Фрол Козлов. Он знал, что в Москве залы Большого Кремлевского дворца используются для приемов, и решил, а почему не использовать и Николаевский зал для партии, для трудящихся и организовать здесь приемный зал Смольного.

Козлов появился в Эрмитаже в выходной день в сопровождении своего помощника Василия Толстикова. Партийные начальники вызвали Артамонова в Николаевский зал и изложили ему свои планы: «Да, слушай, директор, еще Ленин писал: “Искусство должно принадлежать народу!” В Ленинграде нет ни одного подходящего помещения для того, чтобы устраивать настоящие приемы. Николаевский зал превращается в зал приемов. На Петровской галерее – будет удобная буфетная. Внизу у нас галерея Растрелли, как раз кухня. Настоящий будет дворец для народа».

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года:«Такие идеи всегда могут возникнуть: а почему бы нам не устроить здесь бал? А почему бы нам не сделать зал приемов? Царям можно, а нам нельзя? Тогда приходится объяснить, царям было можно, а вам и нам нельзя».

Козлов, считавший себя преемником Хрущева, привык к беспрекословному подчинению, однако Артамонов заявил: «Пока я директор Эрмитажа, этого ничего не будет». Козлову пришлось отступить.