Без Москвы

В сталинское время такие люди, как Александров, либо попадали в лагерь, либо становились начальниками. Это был властный человек, убежденный коммунист, который, что называется, умел решать вопросы. После смерти Сталина начальство стало мельчать. И хотя Александров ладил с разными первыми секретарями Ленинградского обкома – и с Адриановым, и с Козловым, и со Спиридоновым, и с Толстиковым – его независимая манера поведения постепенно начинала выводить такое присмиревшее партийное чиновничество из себя. В 1964 году, получив третий строгий выговор, он решил покинуть Ленинград и уехать в Новосибирск.

Даниил Александров, сын А. Д. Александрова:«Что бы ни происходило в университете – выступление студента, дискуссия на филфаке – его вызывали в обком и с порога кричали на него матом. 12 лет он уже был ректором и больше не выдержал. Он уже, по-видимому, думал об отставке, но тут ему предложили работу в Сибирском отделении Академии наук, в Академгородке, куда он и переехал».

Отставка сопровождалась избранием в академики. Такой ценой, наконец, официально были признаны его огромные заслуги перед наукой. Александрову непрозрачно намекали – занимайся своей геометрией, никуда не лезь, наслаждайся статусом. Александров, действительно, в Новосибирске сразу же с головой окунулся в науку и преподавание. Научить же он мог многому.

Анатолий Вершик, математик:«Он в геометрии, на самом деле, – целая эпоха. Его появление в конце 1940-х годов означало совершенно новую главу – то, что называется наглядной геометрией».

Дарья Медведева, дочь А. Д. Александрова:«Кроме того, он занимался теорией относительности всерьез. Он по образованию физик. У него были выдающиеся открытия в теории относительности, которые отразились в теоретической философской статье в 1958 году. Тогда постарались этого не заметить, потому что возражать Эйнштейну было не положено. В 1990-е годы американские физики просто доказали это экспериментально. Узнав об этом, он был совершенно счастлив и сказал: “Ну, я все-таки физик!”»

В Новосибирске неуживчивый характер Александрова тоже быстро дал о себе знать. Он вступил в конфликты с местной академической, а также партийной номенклатурой. Не готов был играть по правилам. В 1970-е в математике царил дух антисемитизма. По «пятому пункту» зарубали диссертации, оставляли без работы. Александров был марксист – национализм ему отвратителен. Он яростно вступался за ученых с неблагозвучными на начальственный слух фамилиями.

В Ленинграде Александрова никто не ждал. В брежневское время такие смутьяны были не в чести, даже если это заслуженные академики. В родном университете он оказался персоной нон грата. Здесь отчаянно пытались вытравить дух александровской вольницы. Его выдвиженцы давно переехали в Москву, либо притихли на своих кафедрах. Удавалось наездами читать лекции в Пединституте, но это был не масштаб Александрова. В начале 1980-х желание вернуться в родной город уже стало навязчивой идеей. Серьезно ухудшилось здоровье. В Ленинграде жили повзрослевшие дети, внуки, старые друзья.

Вельможа в опале – очень русская история. Это Суворов при императоре Павле или маршал Жуков при Брежневе и Хрущеве. Александров был научный вельможа в опале. Он академик, знаменитый математик, но в Ленинграде его на работу не брали даже в его родной университет. Он мог работать только в Институте математики имени Стеклова, причем не на руководящей должности, а просто ведущим научным сотрудником.

Возвращение Александрова в Ленинград совпало с началом перестройки, которую он воспринял с энтузиазмом, но путь, по которому пошла страна после 1991 года, казался ему катастрофой. Он не поменял своих взглядов, как не менял их никогда, воспринимая все происходящее как личную трагедию.