Без Москвы

В южнорусских домах и у цыганских баронов есть такая комната – зала. Обычно она закрыта от детей, собак, случайных посетителей. Двери открываются только для важных гостей: и они видят и домашний кинотеатр, и сувениры из Турции, и румынскую дутую мебель, все, чем семейство гордится, что демонстрирует достаток. Зато в жилые комнаты ходить не надо – мало ли что там происходит.

При Матвиенко Петербург превратился именно в такую «залу». Посыпавшийся на город золотой поток пошел в значительной степени на всяческие «прибамбасы». Город приодели, сделали подтяжку и чистку лица. Но вот из того, что обещала Матвиенко в 2003 году, почти ничего не сделано. Куда ушли деньги разбухшего бюджета – непонятно.

За 8 лет – всего 4 станции метро. «Новая Голландия» стоит без крыши, и который год не ясно даже, по какому проекту она будет реконструирована. За Мариинским театром стройплощадка – там уже лет 10 воздвигают вторую сцену. Не построили ни одного нового пешеходного перехода под Невским, ни одного моста через Неву. Никак не закончат новый футбольный стадион «Газпром-арена». Не прорыли Орловский туннель. «Пулково» выглядит, как аэродром небольшого областного центра. Улицы перманентно разрыты (даже зимой), но покрытие от этого никак не улучшается. В четвертом по населению городе Европы нет даже слона, дети видели его только на картинке, а зоопарк – чудовищная тюрьма для зверей.

При Владимире Яковлеве строили мало, денег не было. Зато в 2000-е город рос, как на дрожжах. Высотное регулирование (в центре – не выше карниза Зимнего дворца – 22 метра) презрели. За Исаакием, Елагиным дворцом, Смольным собором высятся уродливые подражания бахрейнской архитектуре. Роскошных открыточных видов больше нет.

Обещан был чуть ли не полный отказ от уплотнительной застройки. Но бизнес-центры и дома класса люкс выросли в каждом подходящем скверике. В большей части исторических кварталов зеленые насаждения исчезли как класс. А если места для постройки просто нет, дома переводят в аварийные и сносят или надстраивают мансардами, ломая исторический облик.

Дворы стали почище (потому что жильцы на свои средства установили входные ворота и домофоны), но жилой фонд чудовищно запущен. Деньги на ремонт регулярно разворовываются. Большая часть протечек в две предпоследние лютые зимы пришлись на кровли, только что прошедшие капитальный ремонт.

Разрыв в доходах и возможностях между Петербургом и Москвой только увеличился. Врачи и учителя получают в 2–3 раза меньше, чем их столичные коллеги. Что бы ни говорили о культурной столице, конкурентоспособными остаются только Малый драматический, Мариинский и Михайловский театры да Эрмитаж. Молодые и талантливые берут билеты на «Сапсан» в одну сторону – там, где уже обосновались Хабенский и Пореченков, Ургант и Собчак. Например, фактическое закрытие телепроизводства в Петербурге немедленно дало «НТВ» бîльшую часть журналистов передачи «Центральное телевидение». А все, что происходит в городской культуре интересного, – фестиваль «Стереолето» или интенсивная клубная жизнь к Петербургу отношения не имеет. На праздниках, финансируемых Смольным, поют не наши Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков или Сергей Шнуров, а Дима Билан.

Довлатов писал:«Ленинград обладает мучительным комплексом духовного центра, несколько ущемленного в своих административных правах. Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином».

В Петербурге власть привычно и спокойно не уважают. Никогда в городе не было и не могло быть губернатора популярного, как в Москве в свое время Лужков. Начиная с 1989 года, любая власть получала в городе относительно плохие электоральные результаты. Объясняется это просто – город невеселый, северный, вечно ревнующий к Москве. Что называется, overeducated: много читают, думают, ходят в музеи, а в деньги это никак не конвертируется. Здесь по-настоящему не готовы протестовать ни из-за маленькой зарплаты, ни против плохой политики. Петербуржцы ценят свой печальный город и именно и только за него готовы к коллективным действиям.

В Ленинграде не было и не могло быть диссидентов: всякого выражавшего открытое несогласие с властью немедленно сажали. Поэтому попытки Дмитрия Лихачева вступиться за панораму Невы, на берегу которой строили отвратительную советскую гостиницу «Ленинград», и за Екатерининский парк Царского Села вызвали у местной власти несимметричный ответ. Академика избили и попытались поджечь его квартиру.

Но Лихачева в городе потому и ценили, что он вступался за главное петербургское достояние: для нас 15 тысяч домов, построенных до 1914 года, все равно, что нефть для Сургута или лоза для Кахетии. Консенсус: забирайте себе столичный статус, Владимира Путина, Ивана Урганта, Анастасию Волочкову и Михаила Пореченкова, но город портить не надо.