Без Москвы

И именно в 1912 году стабильность закончилась. Недовольство возникает не тогда, когда угрожают настоящие голод, смута, война. Наоборот, протест – некий дополнительный бонус. Возникает ощущение, что твой успех упирается в потолок, обстоятельства мешают, надо что-то делать. Сытый человек больше голодного озабочен и планированием жизни, и чувством собственного достоинства.

Казалось бы, в 1912-м покупай сайки от Филиппова, обедай в «Вене», сходи послушай модного поэта Блока. Ан нет, всех интересует Григорий Распутин, непомерные расходы великих князей и казнокрадство. Так и дожили до февраля 1917-го. Власть, чувствуя отсутствие давления снизу, начинает распоясываться, что немедленно вызывает ответное брожение.

Прошедшие осенью 1912-го выборы в IV Думу общественность считала фальсифицированными. Из списков вычеркивали либеральных кандидатов, с тем чтобы их жалобы на нарушение избирательных прав рассматривались уже после выборов. И все равно новая Дума оказалась гораздо более оппозиционной, чем предыдущая. Уже через 3 года, в 1915-м, там образуется антиправительственное большинство – «Прогрессивный блок».

Для левых гораздо важнее выборов стали события в Бодайбо на притоке Лены. Там несколько тысяч рабочих занимались добычей золота. В 20–60-метровые шахты спускались по вертикальным обледенелым лестницам, работали по колено в воде. После смены в сырых робах шли по лютому холоду несколько верст до бараков. За год на каждую тысячу человек приходилось 700 травм.

29 февраля 1912 года началась стачка; к середине марта бастовало 6 тысяч человек. Требования экономические: семейным – отдельная комната; не увольнять зимой; ввести выходные по воскресеньям и в двунадесятые праздники[2]; к рабочим обращаться не на «ты», а на «вы» и т. д. После того, как стачечный комитет был арестован, 3 тысячи человек отправились на прииск Преображенский, чтобы пожаловаться на владельцев и полицию находившемуся там товарищу прокурора. Войска, вызванные хозяевами, расстреляли шествие, результат – 500 убитых и раненых.

Жертвы Ленского расстрела рабочих 17 апреля 1912 года

Дума подала депутатский запрос. Отвечая на него, министр внутренних дел Александр Макаров сообщал: «Когда, потерявши рассудок, под влиянием злостной агитации, толпа набрасывается на войска, тогда войску не остается ничего делать, как стрелять. Так было и так будет впредь…» Как это часто бывает, запомнилась последняя фраза.

В вопросе о виновниках Ленского расстрела неожиданно сошлись правые и левые. Компания, владевшая приисками, принадлежала англичанам, а управлялась евреями: две нации равно враждебные черносотенцам. Поэтому за создание специальной думской комиссии высказался знаменитый «жидоед» депутат Николай Марков 2-й. А возглавил расследование депутат Александр Керенский, добившийся оправдания стачечников и наказания виновников расстрела. Ленские события сделали Керенскому имя.

С 1912 года пресса начинает обсуждать две темы, которые, в конце концов, станут для самодержавия роковыми. 9 марта в Думе выступает харизматик и дуэлянт, лидер октябристов Александр Гучков: «Вы все знаете, какую тяжелую драму переживает Россия. В центре этой драмы – загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков. Какими путями этот человек достиг центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются высшие носители государственной и церковной власти». Отныне имя Григория Распутина в центре общественного внимания. В том же году появился сенсационный компрометирующий самиздат – переписка Распутина с государыней и великими княжнами.

Второй персонаж, ставший тяжелой гирей для судьбы самодержавия, – военный министр Владимир Сухомлинов. Все тот же Гучков обвиняет его в покровительстве некоему полковнику Мясоедову – темному дельцу, связанному с Германией. Через 3 года Мясоедова расстреляют за шпионаж, а Сухомлинова посадят в Петропавловскую крепость.

Наконец, 1912 год ознаменован массовыми стачками на столичных заводах. В 1911-м политических стачек в стране правительство насчитало 24, а в 1912-м – уже 1300.

«Так было и так будет впредь»? Нет уж, будет не по-вашему. Главными требованиями забастовщиков стали не повышение зарплат, а вежливое обращение. Бастовали против произвола, тыканья, хамства. «У нас в отделе начальство не стесняется в выражениях, и в обращении с рабочими трехэтажная ругань – постоянное явление. Мастер Арсеньев, как передают, не считает нужным называть рабочих по фамилии или имени, а просто свистит, и, если тот, к кому относился этот свист, не является своевременно, ему пишется штраф. Нечего сказать – вежливое обращение!» – из заметки рабочего Патронного завода.