Без надежды

Я складываю письмо, но не плачу. Она бы не одобрила, хотя сама написала душещипательное письмо. Я протягиваю руку к ночному столику и вынимаю из ящика сотовый, ее подарок. У меня там уже два пропущенных сообщения.

Я говорила тебе недавно, что ты потрясающая? Скучаю.

Прошло уже два дня. Почему не отвечаешь? Хочу рассказать тебе о Лоренцо. Ты до отвращения умна.

Я улыбаюсь и пробую написать ей в ответ. Получается только с пятой попытки. Мне почти восемнадцать – и это моя первая эсэмэска? Можно попасть в Книгу рекордов Гиннесса.

Постараюсь привыкнуть к этим ежедневным изъявлениям любви. Не забывай напоминать, какая я красивая, какой у меня безупречный вкус к музыке и что я самая быстрая бегунья на свете. (Всего лишь несколько идей для начала.) Я тоже скучаю по тебе. Жду не дождусь узнать о Лоренцо, шлюшка ты этакая.

Пятница, 31 августа 2012 года

11 часов 20 минут

Следующие несколько дней в школе не отличаются от первых двух. Сплошная драма. Похоже, мой шкафчик превратился в скопище похабных записочек и угрожающих писем, но я ни разу не видела авторов. Совершенно не понимаю, какой прок человеку делать такие вещи, если он даже не признается в этом. Вот, например, записка, прилепленная с утра: «Шлюха».

Да неужели? Где творчество? И почему нет фабулы? Не помешали бы подробности. Если уж мне каждый день приходится читать этот бред, то можно было, по крайней мере, сделать его занятным. Случись мне пасть так низко и оставить на чьем-то шкафчике анонимку, я хотя бы не поленилась развеселить адресата. Я написала бы нечто вроде: «Не пойму, как ты вчера оказалась в постели со мной и моим бойфрендом. И мне совсем не понравилось, как ты втирала массажное масло в мои дыни. Шлюха».

Я смеюсь. Это так странно – громко смеяться над собственными мыслями. Я оглядываюсь по сторонам – в коридоре никого, кроме меня. Вместо того чтобы сорвать со шкафчика записки, я достаю ручку и придаю им более художественный вид. Веселись, прохожий.

* * *

Брекин ставит свой поднос напротив моего и улыбается с видом, будто знает секрет, который мог бы меня заинтересовать. Если это очередная сплетня, то я пас.

– Как вчерашний тест на беговой дорожке? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами:

– Я не пошла.

– Угу, знаю.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Потому что, прежде чем поверить чему-то, предпочитаю выяснить это у тебя, – со смехом отвечает он. – Почему не пошла?

Я снова пожимаю плечами.

– Что за дерганье плечами? У тебя нервный тик?

– Я еще не готова влиться в команду. Может быть, потом.

Он хмурится:

– Ну, во-первых, бег на беговой дорожке – занятие не групповое. Во-вторых, я думал, ты поступила в школу из-за факультативных занятий.

– Вообще-то, я не знаю, зачем я здесь, – признаюсь я. – Может быть, знакомство с худшими проявлениями человеческой натуры поможет мне адаптироваться к реальному миру. Чтобы не было сильного шока.

Он нацеливает на меня стебель сельдерея и поднимает бровь:

– Справедливо. Постепенное знакомство с опасностями, которые таит в себе общество, поможет смягчить удар. Нельзя выпускать тебя в дикую природу после изнеженной жизни в зоопарке.

– Милая аналогия.

Подмигнув, он откусывает от стебля:

– Кстати, об аналогиях. Что творится с твоим шкафчиком? Он весь покрыт сексуальными аналогиями и метафорами.

– Тебе понравилось? – смеюсь я. – Быстро не вышло, но это был творческий порыв.

Он кивает:

– Мне вот это понравилось: «Ты такая шлюха, что трахнула даже мормона Брекина».

Я качаю головой:

– Не могу приписать себе авторство этого шедевра. Это оригинал. Но смешно, правда? Особенно после того, как я их немного подправила.

– Ну, – говорит он, – записок там больше нет. Я только что видел, как Холдер срывает их.

Подняв на него глаза, я обнаруживаю, что он опять лукаво ухмыляется. Наверное, в том и заключался секрет.

– Странно.

Интересно, зачем это Холдеру? С последнего разговора мы не бегаем вместе. Да и вообще не общаемся. На первом уроке он сидит на другом конце класса, и в течение всего дня, за исключением обеда, я его не вижу. Но и там он садится подальше, с друзьями. Я полагала, что наши отношения зашли в тупик и мы стараемся избегать друг друга, но, пожалуй, ошиблась.

– Можно спросить тебя кое о чем? – произносит Брекин. – (Я снова пожимаю плечами – в основном чтобы подразнить его.) – А правда то, что о нем говорят? О его характере? И о его сестре?

Я стараюсь не показать, что о сестре слышу впервые.

– Не знаю. Могу сказать только, что он наводит на меня страх и я больше не хочу с ним общаться.