Без нас, никто!

– Да, были у меня опасения, что с новым поколением дебилов, которое последнее время всё чаще приходят в войска на год службы, не то что оружие в руки давать нельзя, но и даже показывать его не стоит.

И ничего, как говориться, не предвещало беды. Пока на огневой рубеж не прибыл рядовой Кривенко. Рахитичный солдат, с диагнозом в личном деле, на гражданке была попытка суицида. И как я не пытался его комиссовать с таким диагнозом, всё безрезультатно. Ответ был один – здоров, к военной службе годен. Хотя, чему удивляться, если в разные промежутки времени, в моей роте проходили службу солдатики с такими диагнозами, как порок сердца, какая-то хрень с печенью, почти слепые, условно судимые, дезертиры, побывавшие после этого на дизбате.

Был даже индивид два в одном: без крайней фаланги указательного пальца на правой руке, и судимостью, год условно. Как оказалось, на гражданке этот товарищ воровал канализационные люки, и сдавал их на чермет, одним из которых ему палец собственно-то и отрезало. За это дело он ещё в последствии получил год условно, и обнаружив у себя в почтовом ящике повестку из военкомата, мужественно призвался в армию, влившись в ряды вооружённых сил. Хотя как оказалось на практике, то был он совсем неплохим малым, и за всё время службы показал себя только с наилучшей стороны. Но такие ребята, как правило, являют собой редкое исключение из правил. Основной же процент призывников, заставляет задуматься о нашем бедующем поколении.

А вот с рядовым, товарищем Кривенко, всё оказалось намного хуже, у того на лице всё было написано – я дебил. Хоть он и упорно это старался отрицать. Да и оборудование нашего полигона оставляло желать лучшего. Нет, там, где стреляют танкисты с пехотой, из танков и бмп, всё обстоит на высшем уровне. А вот огневые рубежи для одиночной стрельбы из автомата и метания гранат, находятся в плачевном состоянии. Видимо командование части ещё не созрело для ремонта и обустройства этих учебных позиций. Так как вся показуха с начальством в широченных лампасах, с давившими на их плечи кучей огромных звёзд и репортёрами в придачу, проходила именно на ранее сказанной части полигона.

И вот, когда наш воин пришёл в окоп с гранатой в подсумке и начал её оттуда вытаскивать, то ручонки-то у него затряслись. Чтоб его успокоить, я помог ему вкрутить взрыватель, разогнуть усики кольца и вложил её в его руки. Ему оставалось только дёрнуть за кольцо и выбросить её к хренам собачим, подальше от окопа, в сторону ростовой мишени находившейся на удалении двадцать пять метров и имитирующую противника.

Но на практике, это оказалось не так-то просто. Он умудрился рвануть кольцо так, что шплинт остался в чеке, а разогнутое кольцо у него в руках. Видя такое, я приказал ему не суетиться, и не спеша отдать гранату мне, так как стоял рядом. Но рученьки солдатика, которые к тому же растут из жопоньки, затряслись, и граната полетела ему под ноги. От удара о землю и без того державшийся на соплях шплинт вылетел. Видя отлетевшую в сторону чеку и закатившуюся в угол гранату, я схватил горе-воина за грудки, и выкинул его из окопа, прыгнув следом за ним, попутно молясь, чтоб задержка у этой ргд была более чем пять секунд. Но чуда не произошло, и взрыв прогремел через положенное ему время. И меня, не успевшего целиком перевалиться за бруствер окопа, обдало взрывной волной и швырнуло о землю. Я только успел почувствовать острую боль в боку, после чего свет в моих глазах начал меркнуть. Вроде бы всё так и было!

При воспоминании взрыва, рука сама непроизвольно коснулась раненного бока, а в голове вырисовывался образ крови, что сейчас непременно хлещет из раны. Но опомнившись, отдёрнул её назад, предварительно посмотрев на ладонь. Нет, ничего, рука по-прежнему сухая и никакой раны в боку нет.

– Всё-таки не успел! – горько констатировал я, разглядывая свои штаны в дырках от осколков. Согнул-разогнул ноги, те слушались, ни боли ни чего-то другого, я в них не чувствовал. Медленно поднялся с земли, ничего не произошло, те не подломились, как я за них опасался. – И то хорошо!

А теперь было бы не плохо разобраться, где это я, и как тут оказался? Но для начала надо провести перепись имеющегося у меня при себе имущества. И так: при себе у меня имелся бронежилет, каска, планшет со всякой чертежной в нём требухой, и прикреплёнными с боку сигнальными флажками. В карманах формы нашлась зажигалка, пара леденцов и удостоверение личности офицера. На руке имелись наручные часы, но то ли от удара об бруствер, то ещё обо что, но стекло на них треснуло и стрелки застыли, показывая половину первого, плюс имелся мобильный. Одним словом, всё то, что было при мне до момента взрыва гранаты.