Без новостей

Подходящие для такой работы форматы — длинные газетные и журнальные статьи, постоянные рубрики и колонки, документальные фильмы и передачи, подкасты и, конечно, книги. И здесь тоже возникают совершенно иные требования к авторам по сравнению с поверхностной, бойкой новостной журналистикой. Люди, занятые в «разъяснительной публицистике», должны быть, как и в журналистских расследованиях, по сути, экспертами. А экспертом можно стать лишь в одной, максимум в двух областях. Нельзя принимать всерьез журналиста, высказывающегося по десяти, двадцати, тридцати темам. Его анализ, мнения и «разъяснения мировых тенденций» — даже изложенные отточенным языком — не могут быть осмысленными.

Эта книга написана в надежде на то, что умные журналисты распрощаются с новостями и перейдут к расследовательскому или разъяснительному формату. А в том, что немногие талантливые журналисты и сейчас ищут себе другую работу, есть не­сомненная польза для общества и для них самих (поскольку никто не скажет, что плохая журналистика хорошо оплачивается). Это значит: журналистам с чувством собственного достоинства необходимо разработать круг своей компетенции (см. главу 9). Им нужно становиться экспертами в какой-то определенной области. К тому же они должны быть великолепны в общении, в коммуникациях. Эта двойная задача по плечу очень немногим.

Эти немногие будут требовать достойного вознаграждения за свои знания и умения. Кто должен оплачивать их труд? Пока еще ни одна бизнес-модель не доказала своей стабильности — за исключением профессиональных публикаций, которые и предоставляют широкую платформу для разъяснительной и расследовательской журналистики. И чем больше людей откажутся от новостей и предпочтут повышение качества информации, тем выше вероятность, что однажды у нас всё получится. Изменение спроса — как в питании — должно прийти со стороны потребителя. И тогда рынок переориентируется на наш вкус.

33

НОВОСТНОЙ ЛАНЧ

Предлагаю идею, как оживить общественное пространство, а возможно, и демократические принципы без оглядки на отуп­ляющий шум новостей.

Каждый из нас должен есть. Особенно в середине дня. Иногда я обедаю у себя в бюро. Происходит это быстро, а за едой я люблю слушать аудиокниги. Иногда у нас устраивают бизнес-ланчи. А иногда я встречаюсь с кем-то из друзей (и — да! — среди них есть и журналисты). Кем бы ни был мой визави, я привык начинать обеденный перерыв с вопроса: когда мы закончим есть и положим свои салфетки, по каким критериям будем определять, хорошо ли прошла наша встреча? Чаще всего ответ звучит так: лучше всего, если во время обеда я узнаю от своего партнера (а он от меня) нечто важное и правдивое, что мне или ему до сих пор не было известно, и такое интересное, что помогло бы нам в будущем обновить свои взгляды и улучшить свое понимание мира.

Максимально полезным и приятным такой обед (всегда) получается, если каждый партнер сосредоточен на одном рассказе. Это позволяет углубиться в тему, а не скользить по поверхности. Плюс к тому я могу узнать, как мой визави рассматривает тему, как он ее закольцовывает, какие выводы, результаты и последствия видит после ее обдумывания, — и наоборот. Если моим собеседником оказался журналист, он непременно расскажет о самой важной истории, над которой сейчас работает. Не о двух. Не о трех. Всегда об одной. Так я узнаю ее во всех деталях, со всеми оттенками, пойму механизм ее запуска, разберусь в контексте и уточню позицию журналиста (это всё называют метаинформацией).

Через пятнадцать минут мы меняемся ролями. Мой партнер услышит, какая проблема — одна, а не две или три — сейчас занимает меня. Это может быть очередная глава новой книги или предпринимательская идея. В моем распоряжении тоже пятнадцать минут. Остаток времени — до эспрессо и оплаты счетов — мы посвящаем другим разговорам или уточнениям по двум «докладам». Этот формат я для себя называю ньюс-ланчем. После каждого такого новостного обеда возвращаюсь в бюро пешком и в приподнятом настроении. Ни один из подобных обедов — во всяком случае для меня — до сих пор еще не стал зря потраченным временем.