Без объявления войны

Мы вошли в длинный подвал, куда в мирное время обычно въезжали грузовики, доставляя в универмаг товары. Подвал чуть-чуть освещен догорающими факелами. Нидзе зажег электрический фонарик. Двери в комнаты распахнуты — столы, кресла, стулья, кровати, пианино, ковры. Все это, видимо, натаскали сюда гитлеровские штабисты из разных квартир.

Входим в небольшое помещение с двумя дверьми. Нидзе уже был здесь и хорошо ориентируется.

— Налево. Здесь комната Паулюса, — Нидзе освещает лучами фонарика железную кровать с матрацем. Стол, заваленный обрывками бумаг, газет и журналов. «Фелькишер беобахтер», «Нейе берлинер цейтунг», «Берлинер фольксцейтунг». Всюду окурки сигар и пепел, пепел. Даже не верится, что в такой замусоренной комнате мог пребывать генерал-фельдмаршал.

Я поднимаю с бетонного пола обложку журнала «Дойчланд», Берлин, июль, 1940. Над домом с узкими, продолговатыми окнами развеваются флаги со свастикой. На небольшом балконе Гитлер. Под снимком текстовка: «Миллионы берлинцев приветствуют победоносного фюрера, одержавшего победу над Францией».

Кто-то сохранил старый журнал на память о прорыве на Западном фронте «линии Мажино». 6-я немецкая армия вихрем промчалась по Бельгии, посеяла ужас в Голландии, она же вступила в Париж... И вот ее штаб, рвавшийся к Волге, скончался в затемненных комнатах бетонного подвала всего в километре от великой русской реки.

Быстро проходим по длинному коридору. Догорающие факелы бросают на стены слабый дрожащий свет. Факелы эти не праздничного шествия, а погребальной процессии.

На площади Павших борцов, где еще несколько часов тому назад гремел бой, тишина. Можно спокойно осмотреться. Какой же все-таки был здесь огонь! На стенах искалеченных зданий нет ни одного целого, не исклеванного пулями и осколками кирпича.

Южная группировка немцев в центре Сталинграда перестала существовать. Теперь отпадает необходимость возвращаться в Бекетовку. Попутная машина мчит меня прямо в Александровку. В станице снова удалось поймать «попутку» и к вечеру оказаться на окраине Городища, в расположении политотдела 214-й дивизии. Майор Валентин Клочко ознакомил меня с обстановкой. Наутро совместными усилиями наши армии должны окончательно разгромить северную группировку гитлеровцев в заводских районах Сталинграда. В этой операции дивизии Бирюкова ставилась боевая задача — овладеть балкой Вишневой, которая преграждала путь к Сталинграду. По данным разведки балка превращена в своеобразную баррикаду — забита фурами, машинами, танками и обильно насыщена огневыми точками. Активных штыков в дивизии немного, и в штурме Вишневой балки и заводского поселка Баррикады должен принять участие весь офицерский состав.

Странное чувство охватывает меня: радостно ощущать близость великой победы и в то же время тяжело думать о том, что можно и не увидеть ее. На ум приходят стихи Луговского: «Люди Спасска, люди Перекопа перед Родиной не знали лжи. Яростно вставали из окопов...» А мы люди Волги. И завтра, какой бы ни был огонь, надо встать из окопа и пойти в атаку. Слышу, как ворочается на соломе Валентин Клочко. Ему тоже не спится. Возможно, и он думает о том, что принесет ему грядущий день.

И вот утренний воздух вздрагивает от шипения и свиста: «катюши» дают залп и тысячи ярко-красных стрел летят в балку Вишневую. Только в 214-й дивизии восемь артиллерийских полков усиления прямой наводкой бьют по балке, превращенной врагом в баррикаду. Вся балка словно в огненной лаве.

Слежу за часовыми стрелками. Всего пятнадцать минут наносят артполки удар, но он подобен сокрушительному урагану. Под рокот бомбардировщиков и гул канонады все наши воины, позабыв о близости врага, выскакивают из окопов, потрясают оружием, подбрасывают вверх шапки, кричат «Ура!». Такого ликования перед атакой никогда еще не было за всю войну. В сверкании ракет начинается атака. Пули вихрят снег. Из дыма показываются гитлеровцы. Они бросают оружие и сдаются в плен.

Вечером дивизия под командованием генерал-майора Бирюкова вышла на подступы к заводам. Изредка раздаются пулеметные очереди. Это мелкие группки фанатиков, гитлеровских офицеров, еще оказывают бессмысленное сопротивление.

Последними сдаются в плен солдаты и офицеры 94-й пехотной дивизии, той самой, которая в августе 41-го года штурмовала северную окраину Канева, наступала на железнодорожный мост и вела бой с командой бронепоезда и кораблями Днепровского отряда, а потом появилась перед походом на Сталинград у Северского Донца.

Вот она, незабываемая минута. Самая счастливая в моей жизни. На пятнистые плащ-палатки гитлеровцы складывают автоматы, карабины и пистолеты. Горы оружия. И до самого вечера по заснеженным холмам тянутся колонны пленных. Кажется, что по степи в закат уползает гигантская серо-зеленая змея.