Без объявления войны

— Шестая эскадра уже получила приказ приготовиться к защите порта Мгачи, — хмуро произнёс Сомов. — Но после этого я уже не буду ей командовать… Я ж не некромаг…

— Каковы наши шансы отразить десант? — спросил отец Пётр. — Или сопротивление полностью бессмысленно?

— Сопротивление никогда не бывает бессмысленно! — прорычал Аверин. — А шансы… Если бы мы были приоритетной целью, их у нас не было бы. Но цель Ниарона, я так думаю — Скальный, Нежинск и территория Приморья, а на нас обрушится удар второго или третьего порядка. Думаю, больше чем на пятнадцать-двадцать тысяч десанта противника рассчитывать не стоит.

— А нам этого, что — мало? — резко спросил Волеслав. — В Южном стоит пятитысячный легион, две сотни гарнизона, три сотни пограничной стражи и пять сотен полиции. Всё, — он посмотрел прямо в глаза полковника. — И с этим, Гай Сергеевич, вы намерены отразить высадку двадцатитысячного корпуса? Есть ли в этом смысл?

— Да, собираюсь, — распаляясь, с вызовом ответил Аверин. — А вас есть ещё в запасе пара легионов? Или вы собираетесь капитулировать? — последнее слово полковник почти выплюнул.

— Я не говорил, что собираюсь сдаться, — ощутив бешенство Аверина, капитан мгновенно сбавил напор.

— Можно собрать остальные гарнизоны островов… — неуверенно предложил молодой майор в форме погранстражи.

— Или подождать помощи с материка, — буркнул полковник. — Нет, у нас на это нет времени, нам…

— А у нас и так нет времени, — проговорил мастер Евстафий, задумчиво крутя в руке метательный нож. — За это время нам не собрать все силы в единый кулак. Выхода нет, — маг резко воткнул лезвие в столешницу. — Нужно отступать вглубь острова.

Мастер спокойно посмотрел на полковника, и тот помрачнел.

— Да, я тоже пришёл к такому мнению. Отступим… — Аверин произнёс это слово, точно ругательство. — Отступим вглубь острова, созовём ополчение, и будем бить по частям высадившийся десант.

Здоровенный бородатый мужик, с нашивками капитана аж побагровел после таких слов и начал вставать.

— Чтоб враг… топтал мою землю… Да, никогда, пока я жив!

— Сядь и успокойся, Андрей! — резко осадил его Аверин. — У нас нет другого выхода!

— Мы можем драться! — яростно воскликнул капитан.

— При таком перевесе врага? — спокойно осведомился Евстафий.

Андрей опять начал вставать из-за стола.

— Да я своими руками…

— Я сказал — сядь, капитан! — рявкнул Аверин. — Или ты не понял? Сядь и замолчи, мы уже поняли твою точку зрения.

Побагровевший капитан всё же замолчал и сел обратно за стол.

— Ещё предложения помимо "дать бой в чистом поле и с честью погибнуть" будут? Нет? — полковник обвёл всех в комнате взглядом. — Может мне нужно напомнить вам, господа, кто мы такие? Мы — солдаты! А значит что? А значит, мы должны защищать людей, не способных постоять за себя сами. Мы дали присягу и должны остаться верны ей до конца. Это наш долг. Если бы наши смерти могли что-то решить, я бы первым взял щит и встал в первую шеренгу фаланги, идущей навстречу врагу, но сейчас мы должны сохранить солдат, сохранить, чтобы в нужный момент нанести удар.

Аверин выпрямился, одёрнул пехотную куртку и положил руку на рукоять короткого меча.

— Как командующий всеми вооружёнными силами острова Монерон, я приказываю: первое — объявить по всему краю боевую тревогу, второе — объявить сбор ополчения, третье — всем боеспособным отрядам и добровольцам отступить вглубь острова, в район Тамской долины. А теперь прошу всех, не принадлежащих к моим подчинённым, разойтись по своим местам службы, и в меру собственных сил начать претворять эти приказы в жизнь. Всё, господа. Волеслав, Евстафий, отец Пётр, господин бургомистр — вы свободны.

Кряхтя от болей в простуженной пояснице, Осип поднялся из кресла и вместе со всеми побрёл к выходу. Хотя он до сих пор находился в шоке от услышанных известий, бургомистр постепенно приходить в себя, и начинал думать о предстоящей войне. Первой мыслью, конечно же, было: "Бежать!", но уже второй — "Не получится".

Нет, бежать за границу, куда-нибудь в другую страну особого труда не составляло, но вот вопрос — что же делать дальше?..

Родиться в Рардене было судьбой, а от судьбы не спрячешься в этом маленьком мире.

Для большинства стран мира Империя давным-давно превратилось в государство-изгой, наверное, с тех самых пор, когда полторы тысячи лет назад первые вожди Рардена единственными приняли первое и истинное Слово Сотера. А потом была доктрина: "У Рардена нет друзей, есть только союзники. А единственные союзники Рардена — его армия и флот", потом была Первая Всемирная, в которой против Империи сплотился весь мир — силы и Света, и Тьмы…

До сих пор, Империя была незаживающей раной на теле мира, погрязшего в грехах и пороке. Рарден давал убежище всем, кто готов был с оружием в руках защищать новый дом, Рарден не вступал ни в какие союзы, Рарден не лез без необходимости в дела других стран, и, наконец, Рарден был самым расово толерантным государством мира.