Без окон, без дверей

Отчасти — может быть, большей частью — он надеялся попасть в грязь и сырость, в груды разбросанных старых газет, залитых водой, в окружение старой, ободранной мебели, в паутину и толстые слои пыли среди разбитых окон. Но воздух был сухой, голые доски пола в прихожей и смежной с ней комнате будто только что вымыты. Рядом с открытой гардеробной стоял под окном огромный металлический радиатор, свернувшийся питоньими кольцами.

— Боже, только посмотрите на эти полы, — охнула Соня. — Интересно, сколько им лет?

Маркетта заглянула в бумаги:

— Дом выстроен в восемьсот семидесятых годах.

— Владельцев, случайно, не знаете? — спросил Скотт, направившись в другую сторону и сообразив, что сам не знает, куда идет.

— Давно пустой стоит. Действительно, мне надо было сюда заглянуть.

— Как ты его назвал? — обратилась Соня к Скотту. — Круглый дом?

— Так он назван в отцовском рассказе. — Он кивнул на стены. — Видите?

Маркетта Лютер долго разглядывала потолок, перевела взгляд на пол, на дверь, присела, ощупала дверную раму:

— Как странно… Кругом все кривое, да?

— Угу, — буркнула Соня.

Скотт на нее оглянулся:

— Что? Не нравится?

— Напоминает кое-что прочитанное о снах. Говорят, если ты не уверен, сон это или не сон, ищи место, где сходятся стены. Во сне они никогда не смыкаются под четким углом.

— Очень интересно, — сказала Маркетта, но голос прозвучал чуждо, глухо.

Скотт понял, что голос Сони точно так же его поразил — колоссальное пространство дома придает словам непривычное звучание. Он впервые подумал, что, возможно, не следовало приезжать, открывать дверь и входить.

— Тогда и этот дом из сна, — сказал он.

Соня промолчала, агентша рассмеялась послушно и сухо, намекнув, что ему лучше было бы держать язык за зубами.

Скотт прошел через гостиную, открыл застекленные двери парадной столовой, просторной, пустой, кроме нескольких случайных предметов мебели. Хотя его нога никогда не ступала сюда, показалось, будто он уже раньше стоял на этом самом месте. В отцовской рукописи именно отсюда Карл Фэрклот впервые увидел дверь в длинный черный коридор, который никуда не ведет. Он помедлил, устремив взгляд на дубовую дверь в дальнем правом углу, ничем не примечательную, кроме нелепого расположения и длинной медной ручки, точно отвечающей описанию. Дотронулся до ручки — ледяная, будто с той стороны скопилась в ожидании вся холодная тьма грядущей зимы.

Скотт выдохнул, только тогда осознав, как долго задерживал дыхание, глядя туда, где сочинение его отца разошлось, наконец, с реальностью. Первой сознательной мыслью было «Слава богу», и он сразу же обозвал себя идиотом. Чего еще следовало ожидать?

За дверью находится очередной встроенный шкаф. Пустой, простой, не больше того, что в прихожей. Естественно, нет никакого потайного крыла. Видя перед собой две пустые неокрашенные полки с легким изгибом, он невольно потянулся к задней стенке. Стукни дважды, она повернется, не правда ли? Или тут где-то спрятан рычаг? Скотт отступил на шаг со смешанным чувством разочарования и облегчения и вдруг заметил царапины на внутренней стороне створки.

Узкие и глубокие, как от резца или пилки. Три, четыре, иногда пять параллельных борозд, будто внутри сидело попавшее в ловушку животное, или, может быть, человек — отметины располагались на уровне его груди, — или даже ребенок, хотя, конечно, у ребенка не хватило бы сил оставить такие следы.

— Скотт! — Далекий голос Сони прогудел в ушах, как в детской игре в телефон из двух консервных банок, связанных веревкой. — Иди посмотри!

— Иду, — сказал он и крепко захлопнул дверь.

— Что скажешь? — спросила Соня, указывая на открытую комнату в конце коридора на втором этаже.

Длинный прямой коридор был бы абсолютно непримечательным, если б не походил на пещеру благодаря скругленному потолку и полу. Комната в его конце казалась одновременно больше и меньше, чем следовало. Скотт вошел. После дождя сквозь листву окружающих дом деревьев просачивались золотисто-оранжевые и желтые брызги дневного света. Они должны были высветить трупики насекомых, свалявшуюся пыль, но в них виднелись только свежевымытые кедровые половицы без единого пятнышка, слегка пружинившие под ногами. Вдоль стен пустые встроенные полки от пола до потолка, разделенные широкими окнами. Единственная застекленная мансарда выступает из скоса стены, выходит на лужайку и верхушки деревьев. Там вполне хватит места для письменного стола и кресла.

— Отличный кабинет. Представь, как здесь приятно писать.

— Вы писатель? — поинтересовалась Маркетта.

— Романист, — ответила Соня. — По общему мнению, стоит сразу за Никласом Спарксом.

— Правда?

— Нет. — Скотт покраснел. — Она шутит.

— Он должен закончить отцовский рассказ, — продолжала Соня, видно не замечая его взгляда. — Отец Скотта недавно умер, и он нашел незавершенную рукопись. Теперь собирается дописать до конца, причем именно здесь, в Круглом доме. Она будет опубликована под двумя именами, сына и отца, в память последнего. Правда, Скотт?

— Нет! — в ужасе всполошился он. — Я…