Без памяти

– Прости, Флор. Я не могу объяснить многих вещей, которые ты знаешь о моей доченьке. Но, я умоляю тебя, не терзай мне душу. Моя девочка умерла. Ее нет. И ни за какие года мне не успокоить своего сердца. Я боюсь верить тебе. Это нелепо.

Варя кивнула.

– Отец как? Наверное, снова стал пить?

– Отец Вари не притрагивается к спиртному с того самого дня, как мы узнали. Он не пьет ни водки, ни воды. Он ничего не ест. Ему плохо. И вот еще ты появилась…Он ведь не хотел, чтобы я ходила. Сказал, что поверю тебе, и только и буду думать…А я и так буду думать, хоть и не верю во все это.

– Значит, вы ничего знать не хотите. Не хотите понимать, что я осталась одна. У меня никого нет. Кроме вас. Но и вы меня предали! Неужели ты не видишь моих глаз? Неужели не узнаешь их? Мама?

Женщина поднялась на ноги. И впервые за их разговор взглянула на Флор. Зеленые яркие глаза с небольшими крапинками. Таких больше не было ни у кого.

– Девочка, пожалуйста, я боюсь в это верить, ведь это может оказаться неправдой. Позволь мне жить надеждой, верой в то, что моя доченька на самом деле существует. И у нее все будет хорошо. Я тебе желаю, наконец, вернуться к нормальной жизни, и не звони нам. Мы…я буду думать о тебе каждый день, и надеяться, что у тебя все хорошо. Позволь мне жить этой нелепой сказкой. Ты мне на самом деле очень помогла в этот трудный момент.

С этими словами Светлана Федоровна развернулась, и, ни разу не оглянувшись, ушла. Ее мама не стала прикладывать усилия, чтобы понять, чтобы разобраться. Но теперь Варя знает, что у нее появилась надежда. Знает, что ее мама будет просыпаться по утрам и представлять, что ее дочка все еще жива. Она больше не будет плакать, она больше не будет угасать. Она поверила. И Варя это знала лучше самой Светланы Федоровны.

– Но это не сказка, это так, мама. Дай мне доказать тебе это!

Флор рыдала, размазывая тушь на лице, пока обессиленно не села на траву рядом с дорогой. Мама ушла. Ее мама отвернулась от нее…

– Флор…

Нет, не может быть…Варя соскочила с места и стала жадно искать глазами того, кто произнес имя, ставшее ей вторым родным. Имя, которое на испанском звучало совершенно иначе, чем на русском. У нее не было сомнений – это Лео.

Он подошел сзади и, когда она развернулась, то оказалась лицом к лицу с ним. Его голубые глаза пристально смотрели на нее. В них читалась печаль, сострадание и – Варя боялась предположить – нежность. Да, именно нежность.

Его губы неловко нашли ее. Поцелуй, который был больше похож на первый подростковый опыт, стал неожиданностью для них обоих.

Отстранившись, Лео снова заглянул в ее глаза и на этот раз его язык был настойчив, а губы жадными. Они ловили ее кожу, они ласкали ее шею. Они сушили соленые слезы на ее щеках. Лео крепко прижал к себе девушку, которая вызывала противоречивые чувства в его сердце. Но в одном он был уверен – она должна быть в его жизни. И если надо вместе с ней сойти с ума – он это сделает с удовольствием.

– Мы справимся, Варя. Мы справимся.

– Варя? Мы?

– Я. Я больше не могу отрицать этого. Я, наверное, безумец. Я стараюсь тебе верить. И что бы это ни было, ни мне, ни тебе не дано это понять. Мы справимся. Ты не одна, Варя, я с тобой…

– Лео, я ничего не понимаю. Ты здесь. Этот поцелуй, – смущенно добавила Варя.

– Я хотел, чтобы ты поговорила со своей мамой. Или с той, кого считаешь своей мамой. Я знал, что ты будешь здесь одна, я боялся за тебя. Хотел помочь. Прости, я был дураком. Полез не в свое дело, я должен был тебе сказать. Ничего ведь не вышло…

– Вышло, Лео, вышло. Мне нужна была эта встреча. Сама бы я ни за что не пошла туда, домой. Я боялась. Я боялась, что они закроют передо мной дверь, что мои родители не признают меня. Я боялась остаться без надежды… Но как ты нашел ее? Как?

– Тссс, тихо, это все не важно. Не так уж это было и трудно. Труднее всего – ваш ужасный русский язык.

Лео обнял ее, и они молча стояли, ощущая опьяняющее чувство близости. Никакие слова не могли передать то единение, то понимание и то счастье, которое переполняло их обоих.

– Если ты сейчас же меня не отпустишь, мне будет стыдно, и, заметь, неудобно, идти по улице.

Варя заглянула ему в глаза. Ей еще никогда мужчины так открыто не говорили о своем желании. Оно ей было незнакомо. Варя ясно ощутила, как ее лицо залилось краской.

– Лео, я боюсь, я не та женщина, которая тебе нужна. Я не Флор. Я не она. И ты можешь заблуждаться. Ты видишь ее, и, возможно, когда она была «в себе», она не могла принять тебя. Ты ведь ее брат! А я… Я боюсь, Лео. Я не имею права быть с тобой.

– Прости. Я поцеловал тебя, хотя понятия не имею, как ты относишься ко мне. И это, к слову, не в первый раз.

– Как я отношусь к тебе? А разве не видно? Я с ума схожу по тебе, Лео. Ты единственный, с кем мне хорошо и спокойно. Но мы не можем быть вместе. Прости. Мне надо сначала найти себя. Пойми… Это не мое тело, и не мне распоряжаться им. Хотя, клянусь тем, что у меня осталось – душой – я бы отдала его за одну ночь с тобой.