Без памяти

Были, правда, и плохие новости, по асфальту бежали уже знакомые пауки, то отставая от самого робота, то забегая вперёд. Заработали пулемёты БТРов, дрон опрокинулся и на секунду пропал из вида, а мелкая многоногая свита бросилась врассыпную, искусно лавируя между естественными укрытиями. Внезапно воскресший дрон, ускорившись, поднялся вверх, примерно на высоту третьего этажа, тем самым временно став недосягаемым для огня пулемётов. В логике стальному чудовищу не откажешь, двигаться быстрее пуль невозможно, зато можно двигаться быстрее, чем противник поворачивает ствол.

И тут случилось то, что заставило меня крепко выругаться. Дрон, поднявшийся на высоту, вывалил содержимое своего брюха. Привычные металлические шарики падали с высоты на землю. Собственно, ничего страшного, я уже убивал пауков, причём, из обычного ружья.

Вот только до земли эти шарики не долетели. Остановились в полуметре от перепаханного пулями асфальта и плавно взмыли вверх. Их было немного, восемь, или девять штук. Половину получилось смести огнём из всех стволов, а остальные добрались до нас. Оказалось, что эти механические жуки тоже умеют думать. Вместо того, чтобы атаковать пехоту, они дружно кинулись на технику. Один, жертвуя собой, влетел в ствол ближайшего танка, который через секунду с оглушительным грохотом раскрылся розочкой. Второй умудрился попасть внутрь БТРа и убил всех, кто там был.

В итоге мы отбились, но потеряли восемь человек убитыми (стальные твари подранков не оставляли) и две единицы техники, включая тяжёлый танк, который теперь можно было использовать только как повозку для пулемёта ДШК.

Через некоторое время мы огляделись. Врагов поблизости более не нашлось, ни железных, ни органических. Офицеры отдали команды, и колонна снова двинулась вперёд. Но добраться до того самого провала нам было не суждено, метров за сто до склона, когда мы уже уверовали в победу, из-за домов снова появились летающие враги, уже несколько иной конструкции. Если прежние были как шар с ногами, то эти напоминали гантель. На одном конце которой находилось подобие фонарика, свет которого был отлично виден даже днём.

На деле эти «фонарики» оказались подобием лазерных резаков, а те из них, что долетели в нашу сторону, начали ловко вскрывать нашу технику. Один БТР при этом развалился надвое. Их тоже перебили, но лишились ещё четырёх единиц, а в одном танке после вскрытия брони сдетонировал боекомплект, так что, минус экипаж.

Пока что численное превосходство и огневая мощь позволяли нам двигаться дальше, сметая врагов со своего пути, вот только запасы патронов не бесконечны, да и стволы пулемётов нагрелись до опасного предела. А фантазия у врага, как мы успели убедиться, богатая.

Впрочем, больше он ничего не стал выдумывать. Снова в атаку пошли дроны, рядом с ними шагали механической походкой киборги, стреляя на ходу, не прицельно, но часто. Продвижение остановилось, танк мог бы снести наступавших, но его тут же бы вскрыли летающие паяльники, а шквал огня пехоты не мог угнаться за танком. В итоге мы сгрудились вокруг оставшейся техники, огрызаясь огнём и ожидая, что скоро противники кончатся.

А они и не думали кончаться, в отличие от боеприпасов. Расстреляв весь боезапас, я бросил раскалённый автомат рядом с собой, сорвал с плеча ружьё и начал садить картечью по летающим железным шарам. Иногда попадал и тогда шар падал на землю, дёргая механическими ногами, либо просто взрывался в воздухе, рассыпаясь облаком искр.

Прижавшись спиной к броне, я начал засовывать патроны в магазин дробовика, в этот момент один из вражеских летунов прорвался к нам на позиции. Он завис прямо у моего носа, словно раздумывая, как поступить. Я прервал его раздумья, выстрелив в упор из пистолета. Шар взорвался, по глазам ударил яркий свет и сознание отключилось…

Глава двенадцатая

И снова я не хотел вставать. Не буду. Вот не встану, и всё. Простынь только подтяну, чтобы не мёрзнуть, и дальше лежать буду. Я тяжело болен, не моё это дело с пришельцами воевать, мне белый билет нужен. Вон, вся голова в шрамах.

И снова лежать не получилось, какая-то неведомая сила заставила меня встать. Получилось это куда легче, чем в прошлые разы. Я не стал напрягаться и просто скатился с койки. Тут же взвыл от боли, присохшая капельница так и оставалась воткнутой в руку. Матерясь сквозь зубы, я дёрнул. Катетер вышел из вены, следом потекла струйка тёмной, почти чёрной крови. Плевать, вся не вытечет, тем более, что у меня сильнейшее обезвоживание, кровь густая, так что, точно не помру. Промокнув кровь краем простыни, я дополз до стула. Так, теперь залезть.

Уже потянувшись, было, в шкаф за глюкозой, я вдруг почувствовал себя идиотом. Прямо на столе стояла початая бутылка минералки, газированная, но уже изрядно выдохшаяся. Полтора литра. Под носом.