Без паники! или Влюбиться любой ценой (СИ)

Больше мы с Михаилом никак не пересекаемся в течении дня. Я отпрашиваюсь с работы, быстро заскакивая домой. Нужно принять душ, подкраситься и переодеться. Как-никак, но на камеры в любом случае попаду. Значит, мой внешний вид должен соответствовать.

Когда я возвращаюсь на работу, то Михаил оказывается в своей части кабинета, никак не реагируя на меня. Обиделся? И наплевать.

Вот только приближающееся время поцелуя немного смущает. Мы не то чтобы бы не помирились, мы еще сильнее поссорились. И как мне рядом с этим обиженным невротиком стоять рядом, не говоря уже о последующих действиях? А ведь еще с утра мне казалось, что был конец. А нет, показалось. Вот он, сейчас.

Но успокаивает меня только одна мысль. Все заканчивается, и это тоже.

Глава 48

Рядовые сотрудники отпущены домой, и только небольшая толпа из административного персонала направляется в шикарный зал, специально обустроенный для проведения различного рода мероприятий. Белые обои с неочевидным рисунком, черные стулья в зале с серебряными ножками. Небольшая сцена огорожена от остального пространства черной каймой, а позади ярко светят черные светильники с позолотой на концах. Сдержанно, но со вкусом.

Журналисты уже давно ожидают выступления. Только вся наша группа пересекает порог зала, как гости оживляются и вскакивают со своих мест, громко приветствуя всех, кто собирается на сцене. Мы встаем в одну шеренгу, специально растягиваясь по сцене так, чтобы уместились все, но фокус внимания с нашей с Михаилом пары никуда не смещался, и нас с ним было хорошо видно.

За все это время мы с ним не перекинулись и парой фраз. Михаил даже как будто пытался избегать встречи со мной, утыкаясь если не в рабочие дела, то хотя бы в пол. И очень скоро начнется наше представление, а мы так ни о чем и не договорились. Будет ли он вообще себя вести так, как было приказано утром? И что делать мне? Актриса из меня скверная, обычно даже все мысли и эмоции на лице написаны. А тут нужно изобразить любовь к ненавистному человеку, который к тому же еще и обиделся.

Но Михаил уже начинает вести себя не по плану. Он не встает рядом, а чуть отходит назад, оказываясь у меня за спиной. Этим он создает для меня еще больше трудностей. Как мне постоянно оборачиваться на него? Или просто делать вид, что общаюсь с ним, надеясь, что он заметит мои движения и подыграет? А если нет? Тогда появится новый заголовок. Не такой, как задумывался, но не менее громкий. «Анна Адрианова сошла с ума!» И текст с пояснением: «Девушка буквально видела призраков. Минувшим вечером Анна разговаривала сама с собой на пресс-конференции, стоя за спиной у своего отца — владельца компании — и смеялась, когда тот предоставлял серьезную информацию о новых заказчиках …»

Значит, ничего и делать не буду. Пускай все пропадает. Михаил устроил заботаж, так пускай и разгребает.

Алексей Петрович — отец Михаила — заканчивает свою речь, передавая слово моему отцу. Еще немного, и все закончится. И вновь придется выслушивать упреки и претензии на сильно повышенных громкостях.

Тут что-то касается моего плеча и медленно скользит вниз по руке. Меня передергивает, чего я даже не пытаюсь скрыть. Выскакивают мурашки на оголенной руке, выдавая меня. Приятные испытываемые ощущения скрыть не удается. Хуже, что это приятное связано с Михаилом. Чья же еще рука это может быть? Не нужно было надевать топ с одним рукавом, даже несмотря на то, что он лучше всего сочетался с брюками «коррот».

Его ладонь скользит вверх по моей руке, а потом вновь спускается вниз. Я дергаю рукой, сбрасывая с себя все лишнее. Но не помогает. Михаил в третий раз повторяет это, а после крепко берет меня за руку. Он так сильно сжимает мою ладонь, что у меня просто не остается выбора, кроме как согнуть пальцы. Намек понят. Не рыпаюсь.

— Тебе нужно улыбаться, — шепчет мне на ухо Михаил. Его голос пробивает меня, вызывая новую волну мурашек.

— Без причины улыбаются только дураки, — чуть поворачиваю я голову и так же шепотом отвечаю в его сторону.

— Значит, я еще и дурак? — С усмешкой отвечает тот с явными игривыми интонациями.

— Называй себя, кем хочешь.

Михаил больше ничего не отвечает. Вместо этого второй рукой он обнимает меня за талию, начиная поглаживать рукой внешнюю поверхность бедра. Он ведет себя совсем не прилично! Он нарушает все границы! Он … он … Он целует меня в шею, обжигая своим дыханием. Мои глаза прикрываются на долю секунды. Но приходится взять себя в руки. Нельзя так и играть с моими чувствами и ощущениями! Но, видимо, Михаил этого не понимает.

Он повторяет поцелуй, но я вновь на него внешне никак не реагирую. Тем временем речь отца подходит к концу. Тогда Михаил начинает щекотать меня, ловко играя пальцами на моих ребрах. Смешок чуть не вырывается из меня, но я успеваю подавить его натуженной улыбкой, съедая всю помаду с губ.

— Перестань, — поворачиваю я голову в сторону Михаила и с несдерживаемой улыбкой говорю ему.

— Что перестать? — Наигранно делает он вид, что не понимает, о чем речь.

— Мне же щекотно.