Без пистолета, без имени

— Один из них сказал: «Если к тебе относятся без ласки, значит ты её не заслужила»… Дядя Шань замер и встретился взглядом с Ишикавой.

— Ммм? — растерянно протянула Ишика, переводя взгляд с дяди на подружку и обратно.

— Есть мысли людей. Часть этих мыслей зовётся мудростью. Но эти мысли есть мудрость лишь тогда, когда человек осмысляет их. Но каждый человек осмысляет по-своему каждую мысль, исходя из своих жизненных позиций. Злые люди, как и добрые, не существуют. Это условное деление, — дядя Шань подумал и продолжил свой рассказ:

— Просто одну и ту же мысль, мудрость часть людей понимает так, а часть – иначе, порою в обратном смысле от того, что закладывался в мудрость. Кто из этих двух групп людей понял мудрость правильно — узнать невозможно, ибо все мы люди и можем ошибаться. И потому вроде бы человек оперирует хорошей мудростью, но мудрость эта имеет извращённый смысл, не совпадающим с пониманием окружающих. Не слушай никогда тех людей, чья мудрость идёт вразрез с твоей, что имеет извращённое для тебя понимание. Забудь те слова, что были сказаны чужими тебе людьми, которые причиняли тебе боль. Не ищи в тех словах мудрости и смысла для себя. Ты не найдёшь их, а лишь бессмысленно потеряешь время и искалечишь себе жизнь…

— Но дядя… ей и так уже жизнь искалечили…, — возразила Ишика.

— Никто не искалечит тебе жизнь кроме тебя, — покачал головой дядя Шань. — У тебя могут отнять невинность, но никто не сможет насиловать твои мысли, если ты сама того не захочешь. Если ты сильна, никто не тронет твою душу. А тело страдает постоянно в этом мире, даря боль душе и разуму. Будда учит нас не иметь привязанностей к миру реальных вещей, равно как и к собственному телу — лишь тогда душа не будет знать боли и страданий.

— Ей сейчас слова не помогут…, — вздохнула Ишика, со слезами глядя на Настю.

— Слова сейчас — единственное возможное лекарство для её раненой души, Ишика. Думаю, только ты понимаешь из нас двоих, как ей сейчас плохо. Если она сильная, с твоей помощью она станет ещё сильнее. Если слабая…

— Но…

— …но она сильная, — закончил свою мысль дядя Шань, обрезая нитку на полностью зашитой ране. — Настя, сядь пожалуйста — мне нужно зашить тебе губу.

Гонконгская территория Земли, остров Лантау, берег залива Дискавери Бэй, Дискавери Бэй, 17 апреля 2058 года, 0:03АМ

Ночь выдалась звёздная, яркая. тонкий серпик луны висел высоко в небе рожками вниз. Облаков на небе не было, усыпанная бриллиантовой крошкой бездонная чернота нависала над головой спокойным и величавым саваном. Чертыхнувшись, небольшой тряпичный комок едва не соскользнул с крыши дома дяди Шаня вниз. Распластавшись на черепице, медведь поднял голову вверх и недобрым словом помянул Создателя, ночь и скользкую после дождя черепицу. Осторожно встав на все четыре лапы, медведь затем поднялся во весь рост и пошёл дальше, стараясь громко не топать. Присев около дымохода, он упёрся в трубу спиной и начал махать перед собой лапами, вырисовывая несколько замысловатых геометрических узоров. Тут же в темноте перед его лицом развернулся небольшой голографический экран, подрагивающий от дуновений ветра и статики свободного проектирования в открытое пространство. На экране возникла картинка, открылось несколько рабочих окон, поползли строки статусов на штрих-коде и псевдо-символах, которые используют машины для своих коммуникативных и управляющих целей.

— Ну-с, кто кого, детка, — пробасил Слава. В одном из окон у него выросла трёхмерная схема, в которой сложной объёмной фигурой выстроились разноцветные шарики, рядом с которыми плавали миниатюрные кодовые подписи, состоявшие из отдельных букв и цифр. Под взмахами лап медведя и его бормотания голосовых команд шарики стали соединяться тонкими нитями — словно плюшевый медвежонок плёл паутину. Внезапно он остановился и сделал новый жест лапой. Голограмма распалась на несколько отдельных экранчиков: слева от медвежонка застыло окошко с текстовой информацией — столбик голубоватых строк с непонятными машинными символами; справа повис дисплей с трёхмерной картой, содержащей паутинку, связывающую шарики; на центральном, самом большом экране высветилась одинокая надпись большим кеглем: «connection to recipient». Несколько раз моргнув, надпись сменилась видеокартинкой, на которой оказалась обычная гостиная в тёмных тонах. Перед экраном стояла заспанная молодая женщина в чёрном халате.

— Кого черти носят? — проворчала она, как только установился контакт.

— Меня, — ответил медвежонок спокойно.

— О как…, — женщина мгновенно проснулась. Секунд пять она разглядывала мордочку плюшевого медвежонка, а потом сказала:

— Kombanwa Saruwa-tyan.

— Kombanwa Katya-sempai.

— Чего звонишь? — вздохнула женщина.

— Так, соскучился, — пожал плечиками медвежонок.

— Врёшь ведь, — улыбнулась она.

— Вру, — согласился Слава.

— Серьёзно: чего надо? Сбежал, а теперь звонишь, помощи просишь?

— Я про помощь ничего не говорил!

— Зачем бы ты ещё звонил-то?

— Сказать, что с девочкой всё в порядке… в разумных пределах. Руки-ноги целы, жива, не болеет.

— А в остальном? — напряглась женщина.