Без покаяния. Книга вторая

Минут через пятнадцать все потянулись в сторону столовой, и Бритт села так, чтобы оказаться подальше от Элиота. Но все равно не могла не замечать, что он наблюдает за ней. Когда бы она ни взглянула в его сторону, он изучающе смотрел на нее. Конечно, все это он делал незаметно для окружающих, и Бритт, утешившись хотя бы этим, почувствовала даже некое облегчение. Но вдруг она испугалась: вдруг все заметят, что она сторонится его. И решила заговорить с ним сама:

— Как с вашей новой работой, Элиот? — спросила она, когда общий разговор немного затих. — Я не знаю, нашли ли вы ее.

— Да, устроился в отдел планирования при госдепартаменте, — ответил он. — Штатные расписания и прочее в этом духе. Работы хватает. Но это дает мне шанс завязывать нужные знакомства.

— Вы по-прежнему думаете о работе за границей?

— Ну, это возможно, но не в самом ближайшем будущем. Однако я уверен, что так и сделаю, когда придет время. А как вы? Все еще выбираете работу по вкусу?

Бритт позволила себе взглянуть на него.

— Да, в общем… Но пока не могу окончательно остановиться на чем-то конкретном.

Одри вкатила сервировочный столик с ужином, и Бритт, как утопающий за соломинку, схватилась за это событие, давшее ей возможность прервать разговор для исполнения обязанностей хозяйки дома. Тут очень кстати к Элиоту обратилась Эвелин, спросив, надолго ли Дженифер отправляется в Нью-Йорк.

— Нельзя сказать, чтобы очень надолго. Однако все же на более длительный срок, чем мне бы хотелось. Но на этом настояла Моник.

— Моник живет теперь в Нью-Йорке или еще здесь?

— Последние несколько недель, насколько я знаю, провела где-то в Виргинии. Какая-то антиалкогольная программа… Говорит, что жизнь ее полностью переменилась. Она и Фэрренс, оба.

— Ну, это добрые вести, — сказала Эвелин, — не правда ли?

— Добрая для Моник. А для меня не очень. Наши адвокаты вели переговоры. Теперь она заявляет, что сама хочет воспитывать дочь, и дело повисло в воздухе.

— О, дорогой мой, — сочувственно сказала Эвелин.

Бритт слушала их разговор, время от времени бросая взгляд на Элиота. Неожиданно явившись в их дом в день выборов, он сказал ей, что все это под контролем, причем сказал это вполне уверенно, как человек, знающий ситуацию и владеющий ею. Но Моник, похоже, из тех женщин, что способны на любой поступок, если на то будет веская причина. А причина, судя по всему, у Моник была: вопрос о том, с кем останется Дженифер…

— Фэрренс это тот малый из Индии, не так ли? — спросил Энтони. — Тот, с кем она там имела дело? — Элиот кивнул. — У них серьезно? Они что, хотят пожениться?

— Не знаю, — ответил Элиот. — Но меня не удивил бы подобный исход дела. Уж одно то, что они вместе проходили эту программу… Очевидно, решили как-то стабилизировать свою жизнь. Если он поможет ей — да и себе — выбраться, я первый порадуюсь за них. Не знаю только, как мы будем решать наши разногласия.

Бритт обменялась с ним взглядом и подумала: они оба страдают за свой совместный грех. А если бы он еще и знал о том, что она беременна от него?..

— Я всегда считал эти антиалкогольные программы пустой и бесполезной болтовней, — сказал Энтони. — Впрочем, надеюсь, что Моник действительно бросит пить. Но насколько это переменит ее характер, вот вопрос. Люди при любых обстоятельствах остаются тем, что они есть.

Слова мужа потрясли Бритт до глубины души. Она ведь не лучше Моник. Вся и разница между ними в том, что та действовала открыто, а она — исподтишка, как змея, пригревшаяся на груди у собственного мужа. Ложь и притворство. Моник хоть не притворялась, оставалась сама собой, Бритт ощутила новый приступ душевной боли. Неужели она обречена на эту пытку до окончания дней? Как ей жить с таким грузом на душе?

Когда Одри убрала со стола, Энтони повел всех к рождественской елке посмотреть, нет ли там подарков для Дженифер. Десерт может и подождать.

Бритт старалась держаться от Элиота как можно дальше. Она была сейчас так же напряжена, как и в те минуты, когда он появился в их доме в день выборов. И все же его присутствие оказывало на нее весьма сложное воздействие. Неделями она старалась отдалиться от него эмоционально. Но стоило ей увидеть его, как она начала вспоминать того мужчину, которому отдавалась с такой страстью, мужчину, который говорил о своей непреходящей любви. Она попыталась не думать о нем, переключить все свое внимание на Энтони, на гостей. Но Элиот был здесь, в нескольких шагах, и напряжение ее усиливалось от сознания, что они могут никогда больше не увидеться…

Заметив, что из коридора заглянула Одри, она ухватилась за это как за спасение, покинула гостиную и ушла с экономкой на кухню.

— Когда подавать десерт, миссис Мэтленд, прямо сейчас?

— Нет, Одри, думаю, чуть позже. Но вы можете не ждать. Я и сама прекрасно со всем справлюсь. Идите домой.

— Вы уверены, мэм, что управитесь? Если хотите, я задержусь. Дома меня все равно никто не ждет, племянник объявится только завтра.

— У вас был тяжелый день. Пора отдохнуть, Одри.