Без помощи вашей

— Здоровье невесты весьма приветствуется. Красота и ум — не запрещены, но и не обязательны. Претендентка должна быть родовитой, предсказуемой и безопасной — вот главное. — Бекка перевела дух и жеманно поклонилась. — Надеюсь, милая леди, вам не наскучил мой рассказ!

Мира слушала монолог южанки со все возрастающим удивлением, и даже приоткрыла рот под конец. Знатные семейства используют браки в первую очередь как инструмент дипломатии, во вторую — как предмет торга, в третью — как гарантию верности… Мира прекрасно знала это, но была уверена, что уж кто-кто, а владыка всего подлунного мира имеет возможность жениться по любви! Ее поразило и то, сколь странное и уродливое мерило применяет Династия. Родная земля? Имя Праматери? Количество вассалов?.. Неужели все это хоть как-то влияет на семейное счастье и крепость брачных уз?

Бекка лукаво смотрела в лицо Мире и, несомненно, читала ее наивное удивление. Чтобы не выглядеть в глазах южанки совсем уж неопытным ребенком, Мира пояснила свое удивление другой, не столь наивной причиной:

— Но постойте. Эти правила, как я заметила, очень строги. Пожалуй, весьма немногие претендентки удовлетворяют им. Чтобы столь родовитая девица была при этом небогатой — редкость. А уж чтобы к семнадцати годам она все еще не была обещана никому в жены — тем более странно! Похоже, владыка оставляет себе очень скудный выбор.

— В самое яблочко! Выбора у бедного принца на деле нет вовсе. Обыкновенно, еще при рождении подходящей девицы правящий император заключает договор с ее родителями, и девушка с малых лет воспитывается, как будущая государыня. При договоре учитывают расстановку военных сил, интересы Короны в той или иной части мира, поддержку Великих Домов, одобрение или сопротивление Палаты и Церкви — в общем, какую угодно чушь, кроме мнения самого принца.

— Но в случае с владыкой Адрианом…

— Но, — Бекка подняла пальчик, — вы схватываете на лету! Но владыке Адриану улыбнулась судьба. Покойный император Телуриан был так потрясен Шутовским заговором, что расторг все договоры, заключенные с феодалами, в том числе и брачный. И теперь наш Адриан имеет выбор из трех девиц, а не из одной, как большинство его предшественников.

— И эти трое?..

Бекка отчего-то покраснела. На смуглой коже румянец был едва заметен.

— Аланис Альмера, дочь и наследница герцога Айдена — надменная красотка двадцати лет. Валери из Южного Пути, дочь маркизы Грейсенд — девятнадцать лет, полна, глупа, набожна.

— А третья?

Бекка замялась. Миру вдруг осенило: «Бекка Элеонора Агата рода Янмэй, одна из самых высокородных невест Империи».

— Вы?..

Южанка пожала плечами.

— Вы?.. — переспросила Мира. — Вы — одна из трех претенденток? Возможно, будущая правительница Империи?

Бекка улыбнулась с легким оттенком грусти.

— Дамы, однако, дождь давно окончился! Не продолжить ли нам прерванную поневоле прогулку? — пробасил сир Адамар, и Мира только теперь заметила: ливень утих.

Уставший от молчания и невнимания, рыцарь быстро распрощался с Итаном и Мирой, и увлек леди Бекку за собой. Южанка помахала рукой Мире:

— Я рада, что пошел дождь!

Когда закрылась дверца экипажа, нанятого Итаном, и лошади застучали копытами, Мира спросила секретаря:

— Итак, вы помогли мне. Я очень вам признательна, правда. Но, вы простите, мне бывает трудно понимать поступки людей… Зачем вы мне помогли, Итан?

— Чтобы вы убедились, что сир Адамар невиновен. Он именно таков, каким кажется: п… простодушен, доверчив, грубоват, влюблен в себя. Н… ничего, кроме охоты и рыцарских турниров, его не интересует. Из него весьма скверный з… заговорщик.

— Да, я поняла это. Но все же, зачем вам нужно было, чтобы я оправдала его?

— О… стальные наследники престола, миледи, находятся далеко отсюда. Они не приезжали в столицу последний год — я проверял. Плайский Старец — в своей вотчине, Плае. Леди-во-Тьме — в Дарквотере. Ваша подруга Минерва — на Севере.

— Да, и что же?

Итан глубоко вздохнул.

— В… вам не добраться до них, миледи Глория. Ваша матушка едва ли позволит вам отправиться в Плай или Дарквотер.

— Ага. И мне придется прекратить поиски, верно?

— Я сожалею, миледи.

— Нет, не сожалеете. Вы хотели, чтобы я отступилась.

— М… миледи, я лишь…

— Знаю, хотите меня уберечь, — Мира скривилась. — Я — дочка графини Нортвуда, Медвежьей Леди. Я выросла на Севере. Полагаете, я нуждаюсь в том, чтобы меня берегли?

Итан замялся.

— К тому же, вы не учли одного, сударь. В Фаунтерре остался еще один подозреваемый: Менсон, придворный шут.

— Как вам сказать… Понимаете, миледи, шут обожает владыку.

— Это можно сыграть.

— Настолько — едва ли. Когда Адриан говорит, Менсон смотрит ему в рот; когда сидит, шут норовит усесться на пол у его ног. Когда заходит речь об Адриане, на лице Менсона сияет улыбка, а это — очень р… редкое явление, поверьте. — Итан сделал паузу. — По правде сказать, м… миледи, при дворе все обожают императора.

«За что?» — чуть не фыркнула Минерва. Заносчивый, напыщенный, золоченый индюк. Индюк из индюков!