Без пощады

— Быстрое решение, — сказал Гарун, направляясь к двери. Его спутники неуверенно переминались с ноги на ногу. На их пути встал старец.

Навстречу Гаруну с кресла поднялся невысокий тощий человек средних лет. Протягивая для пожатия руку, он сказал:

— Мне говорили, что вы молоды. Но столь юного человека я встретить не ожидал.

— Граф Ронштадт из Кендела посоветовал мне встретиться с вами.

— Не только молодого, но и весьма откровенного. Я люблю прямых людей, хотя вы, молодежь, иногда с прямотой перебарщиваете. Полагаю, что мой кузен несколько вас разочаровал?

— Герцог Грейфеллз? Он вел себя чрезвычайно неприятно.

— Это его обычный стиль. Герцога забыли обучить хорошим манерам. Я никогда не перестану удивляться тому, как ему удалось собрать вокруг себя столь много сторонников. Еще больше я был поражен тем, как он сумел переиграть меня и получить командование.

— Я слышал, что герцог — хороший солдат.

— Только тогда, когда это отвечает его целям. Я полагаю, что он хочет использовать эту возможность в качестве ступени к трону. Герцог не делает секрета из своей конечной цели.

— В чем он видит прелесть трона? — печально покачивая головой, произнес Гарун. — Для меня это всего лишь головная и сердечная боль.

— Проходите и присаживайтесь, — пожимая плечами, сказал министр. — Думаю, нам следует заключить соглашение.

Гарун сел и принялся внимательно изучать министра. А тот в свою очередь разглядывал молодого человека, положив подбородок на сцепленные пальцы.

Гарун видел перед собой человека, уверенного в себе не менее, чем Эль Мюрид. Человека жесткого и способного стать опасным противником.

Министр же смотрел на мальчика, которого судьба вынудила раньше времени стать мужчиной. Из-за груза постоянных забот юноша выглядел значительно старше своих лет. В его взгляде начал появляться цинизм, а губы были напряжены так, словно мальчишка только что откусил лимон. И все же в нем угадывались твердость и несгибаемость, граничащие с фанатизмом.

— Какое соглашение? — спросил Гарун.

— Во-первых, скажите мне, как вы видите конечные цели Эль Мюрида. Цель войны. Его религиозные мотивы меня не интересуют.

— Если вы имеете в виду возрождение Империи, то мне это представляется мечтой глупца. Вчерашний мир ушел в прошлое. На месте Империи возникли новые государства. Кроме того, с геополитической точки зрения Хаммад-аль-Накир совершенно не годится на роль великого объединителя. — Припомнив уроки Мегелина, он упомянул об отсутствии на своей родине как традиций централизованного государства, так и класса образованных и способных к управлению администраторов. В Ильказаре оба этих элемента присутствовали, в то время как подчиненные Империи народы только что отошли от племенного строя.

— Сколько вам лет?

— Девятнадцать.

— В таком случае у вас были выдающиеся учителя. Я знаю людей, сорок лет управляющих государством, но тем не менее не способных изложить все так четко. Но вы не сказали мне того, что я хотел услышать. Вы разделяете его мечту об Империи?

— Нет. Ученик и я сходимся лишь в том, что считаем необходимым восстановить достоинство и безопасность страны.

— Да. Вас обучили превосходно, — улыбнулся министр. — Полагаю, что подобная позиция для меня приемлема. Теперь позвольте мне открыть вам свою маленькую мечту. Я хочу, чтобы Итаския господствовала в западной части мира. Мы и сейчас — сильнейшие, но захват и покорение не являются моей целью. Я больше склоняюсь к моральному и экономическому господству. Все эти Малые Королевства слишком разнятся между собой, и объединить их невозможно.

Они беседовали на наречии Хэлин-Деймиеля. Этим иностранным языком Гарун владел лучше всего. Признание министра породило у него решимость улучшить свои познания и в итаскийском.

— Полагаю, что в этом случае было бы уместно использовать слово «гегемония».

— Возможно, вы правы, — снова улыбнулся министр. — Однако обратимся к делу. Мы могли бы принести друг другу пользу.

— Я знаю, что вы можете мне помочь. Именно поэтому я здесь. Но что способен сделать для вас я?

— Во-первых, вам следует усвоить то, что в Эль Мюриде я вижу главную угрозу своей мечте. Но, с другой стороны, он может сыграть и положительную роль. Если он потерпит поражение до того, как нанесет невосполнимый ущерб, моя мечта реализуется сама собой. Разорение Юга и осада Хэлин-Деймиеля уже превратили Итаскию в самую мощную моральную и военную силу. Экономическое господство не заставит себя ждать. А затем последует гегемония и в сфере культуры.

— Я могу обратить его движение вспять. Но для этого мне потребуются деньги, оружие и жилища для моих людей. Но самое главное — мне нужно оружие.

— Понятно. Однако слушайте дальше. У вас есть враги, которые моими врагами не являются. У меня тоже имеются недруги, которые вам безразличны. А что, если нам взять и обменяться противниками? Вы улавливаете мою мысль?

— Боюсь, что не совсем.

— Человека легче поразить кинжалом, если он не знает своего врага. Что вы на это скажете?

— Понимаю. Меняем убийство на убийство.