Без пощады

Из яиц мафлингов — продолговатых сизо-серых крапчатых — производился препарат сенокс, многократно повышающий стойкость человеческого организма к перегрузкам. Сенокс также существенно облегчал акклиматизацию к условиям колоний, которые хотя и устраивались в основном на планетах 3-го класса (то есть землеподобных), но каждая из них отличалась от Земли как дикий зубр от домашней коровы.

Сенокс был в тысячи раз дороже белужьей икры. В сотни раз дороже платины.

И все равно число частных лиц и организаций, готовых платить за сенокс баснословную цену, с годами не уменьшалось.

Над тем, чтобы синтезировать препарат, не уступающий натуральному сеноксу, бились десятки лабораторий (в одной только Москве — четыре). Увы, напрасно. Может быть, потому, что чудеса вообще не бывают синтетическими?

А ведь препарат и впрямь был чудесен. Пилоты, прошедшие курс терапии натуральным сеноксом, нормально переносили кратковременные перегрузки до 12 g без потери сознания.

Конечно, с матерком выползая из испытательной центрифуги, они не плакали от счастья и не кричали от удовольствия — мол, что за прелесть эти перегрузки, хотим еще! Но болевые ощущения у них почти отсутствовали, сознание сохраняло ясность, не уходило в «красный туман».

Нет, заменители сенокса такого эффекта не давали. Точнее, они не давали никакого эффекта.

И кому становилось легче от того, что формула искусственного сенокса в точности соответствовала формуле натурального? Или от раздававшихся на каждой конференции по фармакопее клятв заслуженных академиков в том, что не за горами день, когда тайны сенокса будут вырваны у природы?

Ну, уж по крайней мере не пилотам.

Поэтому правительства, разуверившиеся в возможностях химии, дружно раскошеливались на разведение ценных мафлингов в естественных условиях. Сдача в аренду угодий на Екатерине, целиком принадлежавшей Российской Директории, ежегодно приносила в казну доход, сравнимый с доходом от налогов со всего прибалтийского игорного бизнеса.

А на самой Екатерине простые труженики вроде Таниных родителей обихаживали привередливых мафлингов, чтобы те откладывали побольше ценных яиц.

Самка мафлинга приносила по одному яйцу в четыре месяца. А вот внимания к себе зверьки требовали ежедневно.

В обязанности Тани, помимо надзора за кормлением и поением животных, входила их чистка и обласкивание — без ежедневной порции поглаживаний мафлинги откладывать яйца категорически отказывались.

Таня вдохновенно вычесывала белую хрусткую шерсть мафлингов костяным гребешком, играла с ними в их грубые лесные игры, разнимала свары самцов из-за самок и как могла участвовала в жизни звериного коллектива.

Когда Тане было восемь лет, мафлинги приняли Таню в свой прайд.

Именно из-за мафлингов Таня так неохотно, неумело сходилась с людьми.

Ведь они в отличие от людей общались телепатически. У этих чувствительных и своенравных животных вообще не было голосовых связок. Мафлинги общались мыслеобразами — и между собой, и со своими хозяевами.

«Хочется свежего проса! И морковки!» — просил мафлинг, и Таня шагала к пульту автоматизированного кормораздатчика.

«У меня болит яйцеклад! Скорее смажь его этой пахучей коричневой гадостью!» — требовала молодая самочка. И Таня откупоривала пузырек с препаратом «Заживин GR» (то есть для существ с метаболизмом типа GR).

«А правда, я красивый?» — интересовался мафлинг-вожак, и Таня бежала за фотоаппаратом, чтобы запечатлеть пушистого красавца для альбома.

Фотографироваться мафлинги любили. В архиве Таниных родителей хранилось около двух тысяч снимков — столь же милых, сколь и однообразных.

Неонила Ивановна с двумя малолетними «белявками» на руках.

Дошкольница Таня в джинсовом сарафанчике, улыбаясь во весь беззубый рот, ведет «белявок» на прогулку.

Иван Ланин задает мафлингам витаминизированный корм, а прямо над ним красуется транспарант, заказанный к 23 февраля: «Здоровье мафлингов — боеспособность армии и флота!»

И действительно, отказать мафлингам в некой специфической фотогеничности значило пойти против истины.

Если глядеть на них сверху, они походили на больших, ростом с барсука, глазастых морских свинок белого колера.

А вот ножки, брюшко и нижняя поверхность шеи мафлингов были покрыты аккуратными серо-желтыми роговыми пластинками, плотно пригнанными одна к другой.