Без пощады

Я так люблю тебя, а ты меня не так,
так как-то, средненько, неважно, на трояк, —

вспомнилось Тане из Кибирева. 

Отгремели защиты дипломов, омылись в фонтанах ординарного шампанского «отходные» студенческие вечеринки.

Благополучно сошли буянам с рук многочисленные безобразия, учиненные на Любиной свадьбе друзьями жениха, теперь уже полноценными лейтенантами-подводниками…

Люба, с горем пополам получившая «абсолютно синий», то есть напрочь лишенный пятерок диплом преподавателя фарси, улетела вместе с мужем на Грозный.

Таня же осталась в знакомой комнате в обществе Эйнштейна и Вималананды Смашантары.

Впрочем, скоро комнату предстояло покинуть и ей — на пороге стояли вступительные экзамены. А значит, какой-нибудь способной девчонке из Бишкека или Благовещенска наверняка потребуется дармовая жилплощадь.

Куда ей съезжать, Таня так и не решила.

Если ее возьмут в аспирантуру, она переберется в другое общежитие — аспирантское.

А если не возьмут? Тогда… тогда придется снимать квартиру.

Но от мыслей о ценах на жилплощадь в Кенигсберге Тане делалось дурно. Да, теперь у нее были деньги. Но тратить их таким вот неромантичным способом ей отчего-то совершенно не хотелось. Тане представлялось, что сумма эта была пожалована ей дедушкой и судьбой не зря, а с какой-то важной, совершенно нетривиальной целью.

Еще хуже Тане делалось от мыслей о том, что квартиру для съема требуется тщательно и долго подыскивать. Объявления, квартирные хозяева, текущие краны… В общем, тоска-а!

С аспирантурой пока было неясно.

— Я бы тебя с радостью взял, Танюшка, — вполголоса говорил ей профессор Шаровцев, плотно затворив за собой дверь кабинета. В голосе его звучали виноватые интонации. — Но в этом году нам сократили количество аспирантских мест. Их теперь всего два! Причем из этих двух — одно заочное! Боже мой, до чего же мы докатились! В прошлом-то году их было четыре! А в позапрошлом — шесть! Что будет с нашей наукой?

— Но ведь по аттестату я все равно попадаю… У меня же самый высокий балл на потоке — после Жени Филимонова… — осторожно сказала Таня.

— Баллы — это хорошо… — Шаровцев опустил глаза и заерзал в своем кожаном кресле. — Но есть еще другие соображения…

— Какие это соображения?

— Эх… На твоем месте, Танюша, я бы годик подождал… Устроился бы куда-нибудь на работу…

— То есть у меня нет шансов попасть в аспирантуру в этом году? — Таня с трудом сдержала слезы. Ведь мечтой о настоящей научной карьере — ею одной — она жила, без преувеличения, два последних года! Она видела себя блистательным лектором, строгим экзаменатором, знаменитым ксеноархеологом, именем которого назван какой-нибудь сногсшибательный артефакт… И учебник «Древние инопланетные цивилизации» под редакцией Татьяны Ланиной ей тоже снился иногда ночами.

— Зачем же так грубо — «нет шансов», — уклончиво ответил Шаровцев. — Я же не говорил, что шансов нет! Шансы — они всегда, как говорится, есть…

— Но документы можно не подавать, — траурным голосом отозвалась Таня.

— Отчего же — подавай! Почему бы не подать?! Но я бы на твоем месте поискал работу…

Таня уходила из кабинета Шаровцева на подкашивающихся ногах. Пожалуй, чувствовала она себя куда хуже, чем когда-то в екатерининском Парке культуры и отдыха имени К. Шульженко после семи заездов на «Бодролете».

Итак, в аспирантуру ее не берут — как и предрекали злые языки, чтоб им всем отсохнуть!

И не потому, что глупа или плохо успевала.

А потому, что племяннице ректора, блистательной девице Ие Валькиной, вдруг захотелось посвятить себя науке. А второе, заочное, место еще полгода назад застолбили за каким-то рабочим, отличившимся в дальней экспедиции на окраины Тремезианского пояса. Он отыскал и атрибутировал целое кладбище, где были захоронены и не люди, и не клоны, и не чоруги, а какие-то доселе неведомые ксенологии жабернодышащие уроды в примитивных титановых скафандрах. Конечно, человеку, сделавшему такое эпохальное открытие, грешно не бороться за научную степень. Тем более что за первооткрывателя ходатайствовал сам Директор Культуры товарищ Ким.

Тот факт, что ее единственного конкурента на аспирантское место, Женю Филимонова, Шаровцев тоже в аспирантуру не взял, Таню нисколько не утешал.

Филимонов в отличие от нее был коренным кенигсбержцем. И ждать своего счастливого билета он мог прямо у себя дома, промеж джакузи и криосауны. Хоть год, хоть три. Благо денег хватало. Филимонов происходил из семьи потомственных рабочих «Балтийского Арсенала», а чем там заняты — все догадывались.

Что же получила Татьяна Ланина после окончания университета — не считая диплома?

Жилья у нее не было. Видов на работу — тоже (от распределения она как вошедшая в первую пятерку по успеваемости имела право отказаться и этим правом воспользовалась).

Возможность продолжать учебу в аспирантуре ей тоже, как выяснилось, пока не светила…

— Имей в виду, Ланина, — строго сказала комендантша общежития. — Завтра вечером чтобы комнату сдала! А то мне из-за тебя еще влетит! За притонодержательство!