Без права на измену (СИ)

— Да не за что. Уж лучше так, чем утки выносить. Вам что-нибудь ещё нужно?

«Заставить свой член встать на тебя, несмотря на боль и слабость» — подумал я, но не стал произносить вслух.

Вдруг я ошибаюсь и то, что к моей палате приставили прехорошенькую медсестричку, всего лишь совпадение. Да и сам Артём не обещал, что Варя добровольно даст мне и поможет поднять пенис.

— Нет. Я устал и хочу спать, но вечером мне нужно принять душ, — начал говорить с ней вальяжным тоном.

Хоть я и заключённый, но тюрьма моя необычная. Варвара ниже меня по социальному статусу. Всего лишь медсестра. К тому же женщина, неспособная рожать. Нет смысла быть с ней слишком милым.

— Знаешь, когда меня выпишут?

— Скоро. Может быть, даже завтра. Ваши апартаменты достаточно комфортны для полноценного восстановления, а больничные стены давят. Как только доктор убедится, что вашей жизни ничто не угрожает, вы сможете вернуться к морю.

Теперь понятно, почему пациенты тюремной больницы не насилуют медсестёр — они попросту слишком слабы для секса, да и обезболивающие в комплекте с успокоительными не очень хорошо влияют на и без того не уверенную потенцию. Нормальные мужики в Ад не попадают.

— Ты никогда не была на море? — она произнесла слово «море» так странно, что я не смог не уточнить.

— Вы что? Конечно, нет. Таким как я не место на пляже, — она испугалась, услышав мой вопрос, и поспешила ретироваться.

Что ж, жду вечера. Откладывать точно нельзя. Я чувствую себя, как ни странно, достаточно хорошо, а держать в больницах дольше необходимого минимума никто не станет. Меня действительно, даже несмотря на искусственную кому, в которой я провёл две недели, могут выписать уже завтра. Или послезавтра. В конце концов, я всё равно останусь под наблюдением врачей. А ещё альф Ада. Последних видеть больше не желаю…

Глава 31

Артём не терял времени зря — вечером того же дня, что я очнулся, в моей палате появился мужчина, представившийся надзирателем. Откуда у них всех такая тяга к анонимности? Жалоб, что ли боятся? Неужели так сложно назвать своё имя?

— Повторите ещё раз — вы настаиваете, что постояльцы Ада хотели казнить вас за приверженность семейным ценностям. Так?

Я в подробностях рассказал надзирателю обо всём, случившемся со мной после пересечения врат Ада. Немного приукрасил, конечно, особенно в той части, где меня приковали к кресту.

— Я не настаиваю, я точно знаю. Они хотели казнить меня за то, что я жену свою люблю.

— Принуждение к подчинению и половому акту с женщиной карается изгнанием из Ада, вы знали это?

— Разумеется. При заселении для меня провели краткий инструктаж, — я начал раздражаться. — Вы бы им ещё убивать запретили.

— Но вас же не убили! — радостно воскликнул надзиратель, захлопнул папку и собрался уходить.

Что он хочет от меня? Чтобы я признал вину в инциденте и отказался защищать свои права? Как послушный мул вернулся в свой домик на берегу и стал послушной бетой, выбравшего меня мужчины? Не дождётся.

— Убьют, если вы заставите меня вернуться туда. Я ни за что не соглашусь стать прислугой.

Понимаю, что этот мужчина не из Платинового списка и будет даже рад, если меня опустят на ступень или две вниз. Люди завистливы и жестоки. Но не до такой степени, чтобы рисковать своей работой.

— Слушайте, молодой человек. Я занимаю должность надзирателя уже двадцать лет, за это время через мои руки прошли сотни жалоб, аналогичных вашей и все они были отклонены. Давайте не под запись, — он выключил камеру. — Я дам вам дружеский совет — смиритесь. Со временем вам понравится жить в Аду. Отзовите своё заявление.

О каком заявлении надзиратель ведёт речь? Я ничего не писал. Я и в себя-то пришёл совсем недавно. Значит, он владеет далеко не всей информацией и уж точно не уполномочен принимать решения. Прекрасно! Спасибо тебе, Артём. В этот раз я постараюсь не подвести тебя.

— Без камер продолжать разговор с вами не вижу смысла, — окатил его холодом, нутром почуяв ненависть к себе.

— Как скажете, молодой человек. Но я вас предупредил — ничем хорошим ваше сутяжничество не закончится. Всего доброго. Выздоравливайте.

Последнее его пожелание прозвучало очень зловеще. Впору было испугаться, но все мои мысли были посвящены в этот момент Артёму и Жанне. Чтобы не произошло дальше, теперь я точно знаю, что сделал всё для своей нежеланной супруги. Больше у меня нет долгов перед ней. Есть только чувство нежности и сострадания. В Раю ей придётся не сладко, я это точно знаю — девушек с горячим темпераментом там не любят.

«Прости меня, Жанна» — в сто первый раз мысленно извинился перед женой. — «Я сделал всё, что мог», кроме…

Варвара! Меня волнует даже её имя. Мимолётное воспоминание о почти незнакомой девушке заставляет кровь бурлить в жилах, придаёт сил и энергии, возбуждает, вдохновляет, мотивирует.

— Дмитрий, я принесла ваш ужин. Вы хотели принять душ после? Мне остаться? — испуганно хлопает глазами, хотя появилась, как только я о ней подумал.