Без права на ошибку

Добрынин, все так же склонив голову на грудь, молчал и внимательно наблюдал за дорогой. Провожатого убивать, это понятно. Но спланировать нужно так, чтобы на тезку пало минимальное подозрение, а то и вообще никакого. Он должен быть чист. Хотя бы на то время, пока сваливает из поселка. А потому…

Вот подходящее место!

– …Эх и воняет тут у вас! Хоть топор вешай! – очнувшись от мыслей, услышал он очередную реплику с заднего сидения. – Слышь, байку расскажу… Знаешь, откуда эта поговорка про топор пошла? В старину, когда люди жили в маленьких убогих избушках, воздух в них был очень тяжёлый, спертый. Всем чем ни попадя воняло – ногами, кислой капустой, скотиной… И вот чтобы определить загазованность помещения, брали обычный топор, поднимали вверх и отпускали на высоте одного метра от пола. И засекали время, за которое он опустится до земли. Таким образом и определялась загазованность. Загазованность измерялась в бздях – одна бздя, две бзди, три бзди… Ну то есть если топор опускался до пола в течение минуты – это одна бздя. В течение двух – две. И так далее. Со временем человечество переселилось в более просторные квартиры, воздуха стало достаточно, но выражение «хоть топор вешай» осталось. Так вот у вас тут, если замерить, с десяток бздей будет. Нет у вас топора-то?

– Топора нет, – ответил Добрынин. Сжал рукоять клинка правой, обернулся, упираясь ногами в пол – и, глядя прямо в глаза сопровождающему, сказал: – А вот нож – найдется.

Глаза парня расширились от ужаса – он уже понял, кто сидит на переднем сидении, но сделать ничего не успевал. Рука дернулась к лежащему рядом автомату… Удар бросил его на спинку сиденья. Выдернув жадно чавкнувший клинок, Добрынин тут же скинул сковывающий движения балахон, содрал подушку, перебрался назад и, завладев радиостанцией пацана, крутанул на полную регулятор громкости. Не хватало еще запрос от Вовчика пропустить…

– Километр – и сворачивай в лес, – заговорил он, сноровисто обшаривая тело на предмет интересных вещей. – По ближайшему проселку… Там расстанемся. Как уйду – жди десять минут, выходи на тракт и топай назад. Скажешь: выпрыгнул черный с обочины, машину остановил. Этого, – кивнул на труп, – ножом пырнул. Все неожиданно, он даже выстелить не успел. Тебя из машины выкинул и дальше покатил. Только покажешь мне, как на ней ехать…

– А дед? – сосредоточенно крутя баранку, спросил Данила.

– Дед тоже в машине остался, упился до конца, пушкой не разбудишь. Заодно можешь и поголосить немного, дескать, верните деда, все для вас сделаю…

– Далеко по тракту не уйдешь, перекроют.

– Мне и не надо далеко. Я в лес на ближайшем повороте сверну, отойду подальше, и там машину подожгу.

– Мне алиби нужно…

– Звездану тебя по морде, чтоб фингал получился – вот и алиби. Или сам о дерево сделай. Главное, упирай на то, что я дальше по тракту погнал. Пусть решат, что я на колесах отрываюсь.

– Понял…

– Вот только с машиной тебе расстаться придется…

– Да это ладно, – отмахнулся Данила, – у меня еще есть. Главное – время появится, чтоб мне с семейством срулить отсюда.

– На то и расчет. Вон туда давай, – пихнул его Добрынин, завидев уходящую в лес колею.

Лихо крутнув руль, Данила свалил УАЗ на проселок. Проехал еще метров сто, чтоб с дороги было не видать, встал. Добрынин, выскочив из кабины, вытащил тело; Данила, тем временем, начал поднимать кузовок, разгружая навоз прямо на дорогу. Нужно было оставить второй след. После того, как там убедятся, что по тракту он не пошел, начнут шерстить лес. Наткнуться на труп и гору навоза, решат, что рванул по пересеченке на колесах. И еще километров через двадцать обнаружат горелый УАЗ. И всё, след затеряется. А пока ищут – Данила успеет собраться и уйти из города. Вроде неплохой план… Наспех – но лучше, чем ничего.

Разгрузились. Быстренько натянув скафандр и развесив оружие, Добрынин распрямился и понял, что тезка все это время следил за ним. И следил очень внимательно…

– Ну что, прощаемся?

– Вот и комбинезон на вас такой же… – невпопад ответил Данила.

– Такой же, как и на комсоставе Братства, – кивнул Добрынин, понимая, что тезка снова заговорил о своем. – Так-то дружок. Я не знаю, кем был тот человек, с которым ты когда-то встретился и которому должен вернуть долг, но очень может быть что он как раз из Братства. Такие скафандры, насколько мне известно, только у них и водятся. Вот сам и думай. Хотел ты ему долг отдать, а сделал наоборот – мне помог вырваться. За это тебе спасибо огромное, но вот по адресу ли ты долг вернул… извини, в это я поверить не могу. Впрочем, это уже на твоей совести.

Родкин помотал головой:

– Нет. Не был он из Братства. Я знаю. Мы пока до Астрахани ехали, они с женой разговаривали, а я слушал. С Братством они, наоборот, воюют и уничтожить его хотят. А мне он тоже сказал – повременить со вступлением. Разве человек из группировки сказал бы такое?

– Так чем он тебе помог-то?