Без права на ошибку

Искал ли он Ботаника?!! Да он Ботаника во снах все это время видел!!! Мелкий, толстенький, курчавый мужичок в огромных очках, вечно небритый, озабоченный своими ботаническими изысканиями. Эткий безумный ученый.

– Где?!! – выдохнул Добрынин. – Кто из них?!..

И Юка, протянув ему руку, сказала:

– Ну… приятно познакомиться, товарищ Зоолог. Ботаник – это я.

И пока Добрынин в растерянности хлопал глазами и возвращал челюсть на место, она, вытащив из кармана пятнистой курточки мензурку с синей жидкостью, сказала:

– Держи. Сыворотка правды. Я три года к ней подбираюсь, но элементарно знаний не хватало. А с Алексеем Николаевичем и Ларисой Ивановной познакомилась – и все получилось. Две головы хорошо, а три лучше! И еще кучу подсказок по моим наработкам дали. Рецептами поделились… А ты еще сомневался, ехать или нет!

– И что… ты теперь знаешь, как ее делать? – тупо спросил он. – И еще сделаешь?

– Знаю! – радостная, кивнул Юка. – Вот только ингредиенты надо брать в твоем родном городе. В Сердобске. И знаешь, где?..

Добрынин молчал. Сейчас он был готов уже ко всему…

– На Сазань-горе, – не дождавшись его реакции, сказала девушка. – Я перед тем, как тебя на дороге встретить, туда заехала. Я же не знала, что там Хранитель. Знала бы – не пошла, конечно. Но тогда… Походила по территории… Дошла до плаца, наскребла этой плесени – и в морозильник ее. И потом очень долго возилась, не зная, как до ума довести. Точилины помогли. Ну, чего ты молчишь, Дань… Ура?

– Да не то слово, какое ура… – медленно, расплывшись до ушей, проговорил Добрынин. Притянул ее к себе, поцеловал в макушку. – Солнце мое, ты такой камень с души сняла… Могильный! Я же тебя, Ботаник ты мой, пять лет искал!

И снова подумал, как же прав он был, когда выбрал дорогу на Пензу. Вот уж истинно, дороги, которые мы выбираем. А ведь ушел бы на Ртищево – и что тогда?.. А еще говорят: не знаешь, где найдешь… Пять долгих лет он ломал голову, кто же такой Ботаник, собирался ехать в Балашов, уговаривал девушку, чтоб согласилась, боялся, что упустил, метался в поисках… А Ботаник все это время был с ним рядом! И ведь он, глядя на ее копошения у микроскопа и возню с останками тушек мутантов и пробирками, так и не догадался, что это именно она. Она работала с плотью, с пробами мутировавшего зверья! Зоолог – да, так ее можно было назвать. Но Ботаник…

Как бы то ни было, с плеч его свалился целый пласт, огромная проблема. Данька-младший получит теперь то, что поможет ему разговорить майора. Линия времени не нарушится и все пойдет именно так, как уже было.

На восьмой день они тронулись дальше. В багаже Юки помимо «Энциклопедии мутагенеза животного мира» появился «Справочник по лекарственным свойствам мутировавших растений» – именно так она назвала эту тонкую тетрадочку, в которой содержалось два десятка рецептов. Ивашуров попросил и тут же получил рецепт изготовления зелья против одувана – якобы, на торге в Юрьево несколько человек интересовалось. И Добрынин, напрягши память, вспомнил, что Сказочник и тогда, в прошлой петле, продавал на ярмарке это снадобье. И еще обиделся, когда кто-то назвал его настойку алкогольной… Узелок вязался за узелком, все складывалось. Из мелких кусочков пазла, из крох, из верных решений и правильных поступков… И настойка из одувана была лишь очередной вешкой. Правильным фарватером на реке времени.

Миновали развалины Сыктывкара. Сделали крюк вокруг города, обойдя с юга и запада. Еще сорок километров, и впереди снова заблестела река Вычегда. И – разрушенный мост.

– Тормозим, – сказал Добрынин. – Тут паром должен быть. Не знаю, сколько паромщик сдерет… в прошлый раз заглота пришлось убивать.

– Заглота?!.. – девушка аж поперхнулась. – Он тут?! Вот бы кого изучить!.. Да и сока желудочного набрать! Узнаем?!

– Узнаем… – кивнул Данил, однако очень сильно сомневался, что зверь уже поселился в окрестностях.

Так и оказалось. Тот же дед, подошедший на лодке, цену назвал в патронах, а не в услугах. Переправа стоила кругленькую сумму – триста семерок. Про такого зверя, как заглот, тут не слыхали – да и вообще, как оказалось, мутанты здесь не балуют. Хотя, бывает, и набегают из Сыктывкара.

– Если появится зверюга – мешок на паучьих лапах – вы его не трогайте, – посоветовал Добрынин. – Он поселок от других мутантов будет оберегать. Первый никогда не нападает. Но не терпит в своих охотничьих угодьях агрессивное зверье. Сразу давит. Живите с ним бок о бок, мирно…

– Агась… – фыркнул дед. – Вот прям щас так и дадим ему тута жить… Ну ты, мил человек, сморозил… Все верно сказал – «в своих охотничьих угодьях». Значица, и мы тоже в его угодьях. Я не хочу ночью до уборной топать и кажного шороху шугаться… Мож он меж сараев притаился, иль на огороде?.. Кишка ужо слаба, портки замараю. Не-не-не, сразу в расход!

– Ну, как знаешь, дед,… – не стал настаивать Добрынин. – Это тебе просто информация к размышлению. А насчет «в расход» – там видно будет…

Дед, глянув на них, как на умалишенных, сделал ручкой. Распрощались.