Без права на ошибку. Том 3 (СИ)

Кошусь на не сказавшую ни слова с момента, как мы покинули студию Кошак, жену. Лена сидит расслабленно, уткнувшись в телефон. Легко улыбается каким-то своим мыслям, периодически звонко хихикает в ладонь, настукивая что-то в чаты. Она игриво накручивает прядь на палец, как всегда делает, когда погружена в свои мысли, а яркий свет бликами сияет на ее высоких скулах, отражается от кончика носа и сотнями мыльных пузырей переливается в небесно-голубых радужках.

Открываю рот, чтобы хоть как-то переключить ее внимание на себя, а затем осекаюсь и плотно сжимаю губы.

Потому что Лена встречает равнодушным молчанием любой мой вопрос.

«Какими проектами занимаешься?»

«Что делаешь с подготовкой к свадьбе Кати?»

«Как продвигается реабилитация Семена Вениаминовича? Был у него на днях, выглядит хорошо».

«Что решила с новой квартирой?»

«Как справляешься с бесконечными поездками?»

Ноль, полный. Будто меня нет ни в машине, ни в мире.

Заслужил. Знаю.

Слишком мало времени прошло.

Заставить ее говорить можно только тремя способами. Вопросы по благотворительному вечеру, обсуждение плана действий по восстановлению моей репутации и несдержанное повышение голоса.

В первых двух случаях — она робот, исполняющий четкий план. В третьем — уничтожающая меня каждым словом гарпия.

Когда ей надоедает моя настойчивость, Лена отрубает любые попытки одним шагом.

«Готов обсудить наш развод?»

В груди ебанный топор с зазубренным лезвием, которым ловко орудует изящными аристократическими пальчиками моя принцесса. Разбивает в труху ноющие ребра, пробивает осколками диафрагму и возит по кровоточащим мышцам, как по куску сырого мяса равнодушный ко всему живому мясник.

Автомобиль сзади сигналит и мы с Леной дергаемся. Она поднимает голову и рассеянно смотрит по сторонам, а моя зависшая на полпути к ее лицу рука ложится на руль.

— Куда мы едем?

От звука ее будничного, немного задумчивого, голоса секунд на тридцать выпадаю из реальности. Ноющее сердце теннисным мячиком колотится о позвоночник, пока я пытаюсь собрать мозг в кучу и не лыбиться, как кретин.

Она со мной разговаривает. Лена со мной говорит. Сама.

Идиот. Влюблённый по уши кретин.

— Олег, куда ты меня везешь? — режет в следующую секунду и отворачивается к окну. — Мне еще платье забрать нужно. Оно у тебя дома.

«Ты меня».

«У тебя».

Ебучий мячик ударяет в живот и скользким шаром оседает в кишечнике. Зубы скрипят от обвалившегося напряжения, как и кожаная обивка руля, которую, еще немного, и просто раздавлю.

Блядь.

Ну вот же, сука, поворот. Метров пятьсот, не больше. Специально выбирал место по пути.

Ебучий съезд на дублер.

— Ужинать, — сдаюсь, прекрасно зная, какой ответ последует дальше.

Но все равно болезненно морщусь, когда Лена заученно выдает:

— У меня дома есть еда.

«У меня».

«„Твой дом“ построен специально для тебя пять лет назад. Вернись уже в него и прекрати ебать мозг», — раздраженно цежу про себя.

— Блядь, Лен, — выпаливаю вслух, не добравшись до светофора буквально десять метров.

— Правильно, поори еще, — фыркает, а я пытаюсь остановить рвущийся наружу гнев.

С трудом делаю несколько вдохов, сглатываю ядовитую слюну. Дожидаюсь, пока перед глазами перестанет двоится от напряжения, а мелкая дрожь отступит на задний план.

— Мы. Просто. Поужинаем, — давлю нервную улыбку.

Лена шумно всасывает воздух. Тянусь к ней. Невесомо касаюсь острого подбородка. Невидимая рука сжимает горло, когда Лена отворачивается. Дергается, как от прокаженного.

Будто одно мое прикосновение причиняет ей боль.

Сильно закусываю изнутри щеку. До черных мушек перед глазами и металлического привкуса во рту.

«Тише, Олег. Не все сразу. Она и так с тобой каждый день».

— Твоя любимая кухня, приятная атмосфера, — ласково шепчу в тридцати сантиметрах от ее уха. — Время позднее, в конце концов. Пока ты к себе доберешься, устанешь…

Отстраняется.

— Не переживай, у меня все расфасовано, — деловито отодвигает козырек и поправляет нюдовую помаду. — Ты здесь меня высади, ок? Я на такси доберусь, соберу спокойно, что мне нужно сразу. Если ты не успеешь вернуться, ключи твои оставлю у Лазарева. А то что я с ними таскаюсь? Потеряю еще.

Немею. Язык намертво присыхает к небу, а глаз истерично дергается.

«Я здесь мириться пытаюсь. Тебе совсем на меня плевать?»

Шею стягивает широкая удавка. Кровь яростно раздувает вены. Пульсирует в висках.

«Запру дома. Окна заколочу. Сделаю комнату с мягкими стенами и нихуя ты не сделаешь».

Нет, нет, нет.

Она же пришла помочь? Зачем помогать человеку, который тебе безразличен?

«Ради собственной выгоды, Олег. Что ты как маленький. Девочка пиарится», — пищит мерзкий голосок в голове.

Он сливается со словами Лены.

«Ключи твои».

Чертов тесак вырывается из плена костей и врезается в грудь снова. С отвратительным хлюпающим звуком застревает внутри. Достигает позвоночника и отрубает нервную систему. Парализует сознание и тело.

— Чем тебе помешали ключи? Старшему Воробьеву не терпится перевезти тебя к себе? — рычу, не контролируя ни слова.