Без права на отказ

— Меня воспитывала бабушка, — пожала я плечами. — Поэтому не могу знать. Мама умерла, а отца я никогда не видела. Даже не знаю, жив он или нет. Из-за спорта ты поссорился с родителями?

— От части, — признался Олег неожиданно.

Каждое слово, открывающее хоть малую часть его души, было для меня неожиданным и оттого еще более ценным. Я ощущала себя потерянным в пустыне кочевником, который нашел бутылку с водой. Воды всего-ничего, на донышке, буквально пару глотков, но какими же они были спасительными и желанными.

— Когда люди хотят видеть тебя только таким, каким сами придумали, однажды приходит понимание, что лучше перестать с ними общаться, но быть тем, кем хочешь именно ты. Мои родители сложные люди. После Олимпийских игр в Ванкувере они хотели, чтобы я продолжал кататься. Однако я решил уйти из большого спорта и стать тренером. Из родни я общаюсь лишь со своим дедом по отцовской линии.

— Значит, и медалей у тебя нет именно потому, что они напоминают тебе о родителях?

— Нет, — покачал головой Олег. — Я не считаю себя обязанным им, не считаю, что мои медали — это их заслуга. Нет. Она моя. И каждая медаль, золотая или бронзовая, — моя медаль. Потому что это я стирал ноги в кровь, это я падал и поднимался, это я получал травмы и побеждал тоже я. Но я никому не позволю лезть в мою жизнь. Подвергать сомнению мои решения и мои принципы. Мои родители слишком много себе позволяли, когда я был недостаточно силен морально. Они попытались разрушить меня, и это у них почти получилось.

Я слушала его, едва не разинув рот от удивления. Олег был зол на родителей, если не сказать больше. И эта злость, она не была надуманной, это я так же хорошо осознавала. Они сделали что-то, что Олег не в силах им простить. Но я даже представить себе не могла, что могут сделать мама и папа по отношению к своему ребенку, чтобы вызвать такую лютую ненависть. И спрашивать мне не особо хотелось.

— Ты жалеешь, что посвятил свою жизнь спорту? — попыталась я увести нас от опасной темы.

Обхватив моё лицо ладонями, Олег вгляделся в него. Смотрел он с минуту, не меньше. И лишь когда я подумала, что он не ответит, он сипло выговорил:

— Нет. Тогда бы я не встретил Яну Абрамову, — улыбнулся как-то печально. — Все, что происходит в наших жизнях, для чего-то нужно. И если мы не можем понять для чего конкретно, значит, просто время еще не пришло. Вот ты. Ты правда думаешь, что это ты ушла от Лапышевой?

— О чем ты? — насторожилась я. — Конечно. Ты предложил мне перейти к тебе, и я согласилась. Наверное, все это случилось именно для того, чтобы я стала Олимпийской чемпионкой? — попыталась отшутиться, однако внутри меня поселилось что-то нехорошее. Олег… Он продолжал смотреть на меня, не сводя взгляда. И что думать о его словах?..

— Наверное. — Он отпустил мое лицо и положил руки на подлокотники. — Тебе нужно отдыхать, завтра сложный день.

— Ты что-то недоговариваешь, Олег, — сказала я, слезая с его колен. — Ты знаешь что-то о Нине Николаевне?

— Нет. — Олег поднялся с кресла и направился к выходу.

— Ты куда?

— Хочу пройтись. — Не поворачиваясь ко мне, он вышел в коридор и принялся обуваться.

— Можно с тобой? — без особой надежды попросила я.

— Нет. — Коротко и ясно. — Спокойной ночи. Не жди меня, — выговорил он, а через мгновение я услышала хлопок двери.

Упала на кровать и ладонями прикрыла глаза. Что вообще происходит и причем тут Лапышева?!.



Глава 22

Я проехала вдоль борта, у которого стоял Олег, и зашла на двойной аксель. Скрутив, плавно выехала, но удовлетворения это мне не принесло. Остановившись, растерла мышцы на бедрах и, резко выдохнув, повернулась к тренеру. Взгляд его все так же был устремлен на меня. Коршунов, казалось, переживал больше, чем я. Он, конечно же, старался этого не показывать, но я успела изучить его за те несколько месяцев, которые провела рядом. Когда он слишком придирчив — значит, нервничает. Но, что самое нехорошее, еще никогда он ко мне не придирался так, как сегодня. И меня начинало колотить пуще прежнего.

С утра температура вроде бы спустилась до нормы, но я все еще ощущала слабость. Мимо пронеслась кореянка в белом платье. Я проследила за ней и увидела, как она, зайдя на тройной аксель, с легкостью, будто бы не прилагая никаких усилий, скрутила его и выехала, довольно улыбнувшись. Шестиминутная разминка подходила к концу, оставалось три минуты, а сама я не прыгнула чисто ничего, кроме акселя. Двойного акселя. С лутца упала, при исполнении каскада вывалилась раньше и присела на колени. Впору было начинать реветь прямо тут, но жалеть я себя не собиралась, так же как не собиралась идти на поводу у своего ослабшего тела.

Олег взглядом подозвал меня к себе, и я покорно покатила к борту, по пути стаскивая с себя олимпийку. Протянула ему, он забрал, повесил на руку и произнес:

— У тебя все получится в прокате.

— Получится, — как-то без энтузиазма отозвалась я и улыбнулась: — В любом случае, я поборюсь. На короткую уж сил должно хватить. А дальше… дальше видно будет.

Я положила ладони на борт, и Олег тут же накрыл их своими, горячими.