Без права на помилование

Стретинка — село старинное. До революции, пока в здешних местах не нашли уголь и не заложили шахты, оно славилось ярмарками, двумя шинками[3], земской больницей, церковноприходской школой и... собственной тюрьмой. Но шахты преобразили его. За годы Советской власти село дважды было районным центром, так что разрослось вширь и вглубь. Колхоз «Октябрь» — один из самых славных в районе. Но из трех тысяч шестисот сорока жителей Стретинки в членах колхоза числилось менее пятисот человек, остальные — шахтеры, железнодорожники, рабочие доломитных карьеров, которые ездили на работу за двадцать-тридцать километров. Да и чего не ездить — в районе более восьмисот километров дорог, как говорят специалисты, «с твердым покрытием», то есть асфальтированные. Регулярное автобусное сообщение и внутри района, и с Донецком, со Ждановом, с Запорожьем, с Днепропетровском... А за горняками, строителями и железнодорожниками приходят специальные автобусы: на смену, со смены... Словом, стретинцы по прописке — сельские жители, а по характеру — рабочий класс, горожане с хорошей зарплатой, с двумя выходными в неделю, с солидной пенсией в пятьдесят — пятьдесят пять лет...

Типичная для Донбасса обстановка.

К центру большого, утопающего в зелени садов села вело шоссе, смахивающее на аллею: по обе стороны его высились пирамидальные тополя. Деревья — одно в одно, ухоженные, прихорошенные.

Милицейский «бобик» выскочил на просторную сельскую площадь-парк. С одной стороны ее обрамляло двухэтажное административное здание правления колхоза и сельсовета, с другой — просторнейшая, с двумя пристройками (спортзал и столовая) — школа-десятилетка, при которой был стадион, с третьей — торговый центр. Он состоял из двухэтажного продовольственного магазина, верхний этаж которого занимали службы быта (парикмахерская, швейная мастерская и мастерская по ремонту радиобыттехники). Но главной достопримечательностью площади был красавец универмаг. Бетон. Стекло. Алюминий. Широченные витрины. Внутри помещения стены облицованы цветным стеклом. Зеркальные колонны, полки из голубого, приятного на вид пластика. Лампы дневного света. Вне сомнения, ночью магазин хорошо освещался как снаружи, так и изнутри. «Ночного посетителя заметила бы сторожиха, да и звуковая сигнализация — «ревун» оповестила бы, что кто-то открыл дверь».

— Для того чтобы попасть в универмаг ночью, надо убрать сторожа и хотя бы на время отключить сигнализацию, — сделал первое заключение Иван Иванович.

Капитан Бухтурма с ним согласился:

— Почему и пало подозрение на работников универмага. Они перед этим получили большую партию товаров и еще не успели ее рассортировать. Кто об этом мог знать? Сторожиха в ту ночь никуда не отлучалась и ничего подозрительного не заметила. Поэтому я предположил, что товар в магазин просто не поступал.

— Версия вполне солидная, — поддержал его Иван Иванович, — Остались пустяки: найти ей подтверждение...

— Или опровержение, — добавил не без иронии Авдюшин, привычным жестом мизинца поправляя на переносице очки. Эти очки в тонкой золотой оправе, которые сделал мастер-немец из Веймара лейтенанту-артиллеристу Авдюшину, когда тот служил в Группе советских войск в ГДР, придавали худощавому, с уставшим лицом подполковнику вид русского интеллигента чеховских времен.

Прежде чем начать беседу с работниками универмага, Иван Иванович решил сделать рекогносцировку, познакомиться на местности с путями подхода к зданию магазина, с укромными закоулочками, где могла бы дожидаться, не привлекая к себе внимания случайных сельских прохожих, машина типа «фургон». (На легковой всего украденного товара не вывезешь, а на открытой бортовой — уж слишком приметно).

У Стретинки была еще одна достопримечательность — церковь. Она располагалась метрах в полутораста от школы. Красивая, с голубым, недавно отремонтированным шаровым куполом и высоким, в полтора человеческих роста, каменным забором, церковь стояла на самом высоком месте села, на юру, как говорили в старину. Иван Иванович поднялся туда по высыпанной доломитным гравием неширокой дорожке.

Отсюда открывался вид на всю округу. «Вот это позиция!» — невольно подумал он, как бывший артиллерист.

На левой (западной) окраине села, он увидел полтора десятка скирд. Неподалеку от них (отсюда казалось, что почти впритык) стояли два ряда аккуратных ферм — это молочнопромышленный комплекс колхоза «Октябрь», а за ним, чуть вправо, первые домишки сельской околицы.

Увидев скирды, Иван Иванович вновь вспомнил о втором стретинском происшествии. Пожарище хорошо было видно: горела крайняя в первом ряду скирда, ближняя к белым, похожим на стаю лебедей, хатам, за которыми шли сады и огороды. Во время пожара солому растащили, и сейчас она желтела широким ляпком растекшегося по холодной сковородке блинного теста.

— Интересно: во время пожара в селе выключали свет? — поинтересовался Иван Иванович.