Без права на помилование

...Вернулся в начале девятого. Заехал в управление. Строкуна не было, дежурный сообщил, что полковник «на происшествии». «Труп. Девчонке девятнадцать. Есть подозрение, что кто-то из родственников».

Будни милиции. Тяжкое преступление. Порою из-за мелочи. Что-то в быту не поделили — кухонные дрязги, не сумели найти общую точку зрения на раздел имущества... Казалось бы, никто миллионами не владеет: домишко с огородом, машина и гараж, мебель импортная.... Эпоха научно-технической революции дала человеку сверхзвуковые скорости, вывела в космос, опустила на дно мирового океана, подарила такие материалы (и болезни), которых не сумела создать природа, запрягла атом, помогла разгадать тайны наследственности, но при том при всем она сделала его зависимым от успехов техники и науки, лишила «венец творения природы» некоторых индивидуальных черт. «Воспитать нового человека», — говорится в Программе КПСС, а воспитать — значит, научить разумно, не в ущерб другим (и себе), пользоваться теми благами, которые дает человеку эпоха научно-технической революции...

Вот... теперь за обычной дракой встало другое: пропавший из части автомат системы Калашникова, современное боевое оружие... Но пока об этом знают только трое, вернее, двое... А может быть, даже один... А двое лишь догадываются.

«Что же знает о пропавшем из части автомате Саня?»

Дома, куда позвонил Иван Иванович, сына, конечно, не было.

— В библиотеке, — пояснила Марина — Взял с утра шахтерский «тормозок» и ушел. К открытию.

Иван Иванович глянул на часы: «Библиотеке работать еще час... Есть смысл».

Можно было от управления до библиотеки проехать три-четыре остановки трамваем или троллейбусом. Иван Иванович отправился пешком: надо собраться с мыслями для серьезного разговора.

«Война дважды перекатывалась через Донецк, но уличных боев в городе не было, его судьба решалась на дальних подступах — и тогда, когда его оставляла шахтерская дивизия полковника Провалова, и тогда, когда драпали гитлеровцы. Стратегические дороги обнимали и обминали его, а остаться в «котле» — кому хотелось... Но перед отступлением оккупанты взорвали все мало-мальски приличные здания. Не избежала это участие и библиотека, которая в то время была окраинным зданием.

Спроси сегодня юного донетчанина: «Что было раньше на том месте, где сейчас замечательный сквер имени Горького с кинотеатром «Красная шапочка»? Мальчишка удивится и ответит: «Наверно, был сквер». Для юных — война с ее смертями и надругательством над всем человечным, святым, непреходящим — всего лишь... захватывающие кинофильмы о подвигах...

...Уходит из жизни поколение, для которого Отечественная война — часть биографии. Подрастают другие. Для них 1941 год — нечто весьма далекое, даже экзотическое: фильмы и книги, семейные сказания о подвигах. А страдания и тяжесть утраты со временем обесцвечиваются, забываются, — это срабатывает природная защита, не позволяющая перегружать нашу память тяжелым чувством. И нельзя за это осуждать наших внуков, жизнь еще предоставит им сюжет для собственных легенд, создаст условия для совершения подвигов, которые станут частью уже их биографии...

Иван Иванович прошел в научный зал. Здесь жила густая, словно паста, тишина. Ее подчеркивал шелест страниц, редкое поскрипывание стульев, когда кто-нибудь потихоньку, так, чтобы не привлекать к себе внимания и не беспокоить соседей, потянется, пошевелит под столом занемевшими ногами.

Саня сидел в дальнем конце, у окна. Город окутывали сумерки, и работающие в научном зале зажгли настольные лампы старинного «библиотечного» типа — под круглым зеленоватым колпаком-абажуром. Иван Иванович постоял на пороге, присматриваясь к сыну. Саня, видимо, почувствовал его взгляд, обернулся, узнал отца и улыбнулся. Доверчивая, почти детская улыбка... Что-то дрогнуло в сердце Ивана Ивановича.

Они вышли в коридор, где можно было поговорить.

— Из Волновой... — пояснил отец свой неожиданный визит. — В Стретинке универмаг обокрали. Ловкачи... Позвонил Марине, она сказала, что ты здесь. Вот и зашел.

Саня кивнул, он принял эту версию.

— Устал? Какой-то весь помятый... Даже голос... уж слишком глухой.

— Женщина там — без вины виноватая...

— Помог?

— Надо вначале найти виновного.

— Найдешь! — Саня в этом и не сомневался.

— Ты скоро? — спросил Иван Иванович.

— Сдам книги... С утра... Голова, как шаманский бубен, гудит.

— Тогда я тебя подожду у выхода.

Саня кивнул: годится.

Через несколько минут они уже брели по вечернему городу.

Трудовой день закончился. Люди успели отряхнуть с себя усталость рабочего дня: они добывали уголь, варили металл, собирали сложнейшие машины, строили высотные дома, открывали тайны кристаллов, боролись с опаснейшими врагами горняков — пылью и газом, а теперь отдыхали, оставив себе приятные хлопоты и заботы о близких и любимых; они несли покупки, спешили в магазины и просто прогуливались по вечерним, дремотно присмиревшим в этот теплый вечер, улицам большого города, залитого огнями освещения и реклам.