Без права на поражение (сборник)

вашей потере в магазине «Подарки». Если не ошибаюсь, в том кошельке находились билеты, в

числе которых были и принадлежавшие вашему мужу?..

С этими словами Упоров поднялся, пошел к вешалке, на которой рядом с пальто Бекетовой

висело его собственное.

— А пока я вынужден прервать наш разговор. Вы подождете меня несколько минут в

коридоре. Прошу. .— говорил он, вынимая из кармана пальто папиросы.

Хомина поднялась, повернулась, и пальто Бекетовой невольно остановило ее взгляд.

— Прошу. .— повторил свое приглашение Упоров.

В коридоре, на стуле против его кабинета, сидел Пустынин, которого доставил с работы

помощник, заходивший только что в кабинет.

— Зайдите ко мне,— попросил Пустынина Иван Петрович,— а вы, Светлана

Владимировна, побудьте здесь.

Он указал ей на стул, который только что занимал Пустынин, а сам зашел к помощнику.

— Николай Иванович, срочно возьмите справку в облфинотделе о премиях Хоминой.

...Пустынин покорно ждал в кабинете. Иван Петрович знал, что он преподаватель

физкультуры и заочник Омского физкультурного института. Но его поразила какая-то рыхлость

во всем облике Пустынина. Может быть, это впечатление шло от того, что Пустынин был

несколько полнее, чем обычные спортсмены.

— Юрий Михайлович,— приступил сразу же к делу Упоров,— у меня есть ряд вопросов,

касающихся вашей супруги. В свое время, по ее словам, она имела сто лотерейных билетов, на

которые выпало много выигрышей. Не могли бы вы подробно рассказать о них мне?

— Что рассказать?

— Все, что знаете.

Пустынин замолчал. Иван Петрович доставал из стола бумагу, бланки протоколов

допросов, готовил ручку. Он не торопил Пустынина, а тот, задумавшись, как будто забыл о

вопросе, обращенном к нему.

— Ну что же вы?— спросил, наконец, Упоров.

— Я припоминаю...— нетвердо начал Пустынин.— Однажды, вернувшись домой,

Светлана сказала, что на работе ей подбросили сто лотерейных билетов, и советовалась, как с

ними поступить...

— Так...— подбодрил Упоров.

— Я не знал, что ей посоветовать...— Он опять замолчал, надеясь, видимо, на следующий

вопрос, который поможет ответить определеннее. Но Упоров ждал.— Я, конечно, понимал, что

лучше всего их вернуть, но дело в том, что Светлана руководила комиссией по ликвидации

непроданных билетов. Поэтому возвращать подброшенные было уже поздно, так как это могло

вызвать нехорошие подозрения...

— Насколько я понял, билеты подбросили во время работы комиссий?

— Да,— обрадованно подтвердил Пустынин.— Комиссия закончила в тот день работу, а

Светлана, уходя вечером домой, обнаружила билеты в урне для бумаг. Оставить не решилась, так

как их все равно нашла бы уборщица...

— Вы можете назвать точную дату, когда это произошло? — спросил его Упоров.

— Нет.

— А приблизительно? — настаивал Упоров.— Это очень важно.

— Это было еще до ее отпуска.

— И как решила поступить с билетами Светлана Владимировна?

— Я этого не знал. Только в отпуске, когда мы заезжали к ее матери, в Запорожье, она

передала ей несколько билетов, сказав, что они выиграли по рублю...

— Так...

— Я спросил ее, те ли это билеты, но она была не в духе. И только в Москве, при

возвращении домой, когда в сберкассе магазина «Детский мир» она получала деньги еще по

одному билету, я узнал, что это те самые билеты.

— И когда это было?

— Число тоже не помню. Но можно высчитать: мы уехали из Москвы на другой день, а

через два дня после возвращения в Свердловск, Светлана вышла на работу...

— Ясно,— сказал Упоров.— Теперь, Юрий Михайлович, запишем ваши показания...

Оформив протокол допроса, Иван Петрович отпустил Пустынина, предупредив о вызове

на следующий день. Новые показания неоспоримо указывали на махинации и с четвертым

выпуском лотереи. Ивана Петровича это не особенно удивило, так как, проверяя Хомину

раньше, он уже знал, что она руководила ликвидационной комиссией и в то время. Вероятнее

всего, с этого и началось ее преступление, так как Пустынин уверенно заговорил о тех билетах,

о существовании которых Иван Петрович мог только догадываться.

Новые показания, естественно, нуждались в дополнительной проверке. Она уже не

представляла трудности и требовала только времени.

Выйдя из кабинета с Пустыниным, Иван Петрович показал ему дверь сотрудника, где

надлежало отметить пропуск, а сам вернулся в кабинет вместе с Хоминой. В коридоре он видел,

как Пустынин постарался избежать взгляда своей жены.

— Я должен был переговорить с вашим мужем, так как он торопится на работу,— счел

нужным объяснить он Хоминой.

— Кстати, я — тоже,— ответила она.

— У него перед вами некоторое преимущество,— сказал Иван Петрович.— Он —

свидетель, а вы — обвиняемая, и очень возможно, что я вас задержу дольше, чем вы бы хотели...

— Все это так серьезно?

— К сожалению, да. Продолжим наш разговор, Светлана Владимировна. У меня есть