Без права на поражение [сборник]

— А что? — вмешался вдруг Упоров. — Если сегодня выйдет таблица тиража, а завтра я найду потерянный тобой билет, Титов, на который выпала рижская надувная лодка, ты думаешь, я отдам ее тебе?

— Может, у меня номер записан? — ответил вопросом Титов.

— Ты должен заявить об этом раньше, — парировал Упоров. — Кто тебя знает, может, тебе тоже лодка нужна, ты взял да и списал номер в таблице. Так, знаешь, слишком легко можно разбогатеть!.. Как тут предполагали, и сделала Хомина.

Собрание рассыпалось смешками. Лисянский, не удержавшись от улыбки сам, все же решительно застучал карандашом.

— Смешно, но ведь Иван Петрович прав, — сказал он. — Может быть, Хомина так и сделала?..

— Евгений Константинович! — попросил Упоров. — Дайте мне минуточку разделаться с Титовым!..

— Что ты со мной разделываешься? — смеялся сам Титов. — Скажи, как получишь лодку ты, если я все-таки буду настаивать, что билет мой и я его потерял?

— Скажу, что купил.

— Где?

— Не помню.

— Как это так?

— А так вот… Не помню, и все. Зачем мне сознаваться, что я нашел его? У тебя свидетели есть, что ли?

— Нет. Но…

— Вот в этом «но», по-моему, вся загвоздка, — снова перехватил разговор Лисянский, — Только положение Хоминой, я бы сказал, более прочное, чем у Ивана Петровича. Ведь она заявила о билетах в магазине, в первые минуты после кражи, полагая, что кошелек у Верникина. В таких обстоятельствах мне бы такого не придумать.

— Мне тоже, — сказал Упоров,

— Значит?..

— Надо, чтобы Хомина привела более убедительные доказательства своей правоты, чем Максимов. Это был опять Упоров.

— Ей все это надоело до чертиков, и она готова вообще плюнуть на все, — безнадежно махнул рукой Сгибнев. — Я боюсь с ней разговаривать…

— Выходит, будем выплачивать выигрыши Максимову? — спросил Лисянский.

— Ну нет! — возмутился Упоров.

— Что же делать?

— Посмотреть надо…

— Так мне что? — спросил Титов. — Известить Хомину, что ее билеты обнаружены? Пускай дерется с Максимовым за выигрыши сама…

— Хотя бы! Только не так, с кондачка! — взъерошился Упоров.

— У вас есть какое-нибудь предложение? — спросил его Лисянский.

— Нет. Но хочу предупредить: пока никому не известно, что билеты у нас в руках, следствие остается хозяином положения. А как только кто-то из заинтересованных лиц узнает о них, разгорятся страсти, и мы запутаемся.

— В таком случае, — поднялся Титов, — я официально заявляю, что мне вся эта канитель надоела: из-за нее я сорвал все сроки окончания дела по Верникину и Шиловой, которым уже давно пора сидеть за решеткой. Иначе завтра Евгений Сергеевич Воробьев сам влепит мне выговор… Товарищи, кража кошелька доказана. А что касается потерянных, украденных или — черт их знает! — приблудных лотерейных билетов, то следствие по ним предлагаю выделить в отдельное производство.

— Правильно.

— А кому его передать?

— А почему обязательно передавать? Сам и бери,

— Только под наганом! — предупредил Титов.

— Ну, это уже другой вопрос, — прекратил препирательства Лисянский. — Без горячки, товарищи! И еще: я хотел бы посоветовать тем, кто поведет новое дело, не забывать и о краже. Все-таки тут она!..

— Как же быть с выигрышами?..

— Что вы, дети? Есть закон. Каждый получит то, что ему полагается…

…Прошло еще два дня, и нетолстая папка с делом о лотерейных билетах лежала на столе следователя областного управления Упорова.

Вряд ли найдешь специалиста, обладающего самыми обширными теоретическими знаниями, который бы зависел от опыта в такой степени, как следователь. С годами его память становится самым надежным путеводителем в расследовании любых преступлений.

Не отрицал этого и Упоров.

— Но, — добавлял он, — жизнь идет вперед. Парадоксально, но преступники приспосабливаются к прогрессу. Появились звонкие деньги — появились и фальшивомонетчики, которые освоили их литье, сейчас они подделывают знаки. В прошлом веке крали лошадей, в нынешнем — автомобили. Когда-то покупали дворянские титулы, сейчас — места в институте… Состав преступления как будто прежний, а для следствия — целина.

Не представлялось ему легким и новое расследование. Он знал современную юридическую литературу, но ничего подобного ему не припоминалось. Поэтому когда в первые дни его спрашивали, как идут дела, он отвечал одно и то же:

— Как в лотерее…

И не разделял одобрения своего остроумия.

Многолетняя практика убедила его в том, что успех любого следствия зависит от правильного выбора пути.

Познакомившись со скудными сведениями, предоставленными в его распоряжение, Иван Петрович пригласил к себе Максимова.

Видя его настороженность, он не стал заполнять протокол допроса. Их разговор принял характер обычной беседы, хотя история, услышанная Иваном Петровичем, вызывала и жалость, и отвращение.