Без права на пощаду

Холлис вошел в туалет, поднял металлический ящик для мусора и с размаху швырнул его о кафельную стену. Буквально через секунду дверь туалета распахнулась, и внутрь ввалился пограничник. Холлис встретил его ударом в пах. Солдат издал утробный звук и сложился пополам. Холлис схватил его одной рукой за воротник шинели, другой – за ремень и головой вперед швырнул в стену. Тот застонал и упал на колени. Сэм отволок пограничника в кабинку, усадил его на унитаз и закрыл дверь. Потом поставил мусорный ящик на место и бросил в него шапку пограничника. Холлис вышел в коридор и направился к главному залу терминала. На стене в нише он увидел несколько телефонных автоматов. Опустив монетку, набрал номер минской междугородной связи и сказал оператору:

– Соедините меня с Москвой, номер два-пять-два-ноль-ноль-один-семь.

– Приготовьте шестьдесят копеек.

Через несколько секунд еле слышный далекий голос произнес:

– Капитан О'Ши слушает.

Их прервал голос оператора:

– Теперь опустите шестьдесят копеек.

Холлис опустил в щель первую монету, проклиная про себя советскую телефонную систему. В тот же момент на плечо Сэма опустилась чья-то рука и оттащила его от телефона.

– Полковник Холлис, все улажено. И не надо никуда звонить, – произнес представитель «Интуриста». – Отпустите его, – приказал он двум молодым пограничникам, державшим Сэма.

– Какого дьявола вы прервали мой телефонный звонок?! – рявкнул на него Холлис.

– Пройдемте, сэр. Вас ожидает мисс Родз, она очень беспокоится за вас.

– Где она? – спросил Сэм.

– В машине. Пожалуйста, позвольте представиться еще раз. Меня зовут мистер Марченко, я сотрудник «Интуриста». МИД поручило мне оказывать вам и мисс Родз особые знаки внимания. Пойдемте со мной.

– Мы не нуждаемся в особых знаках внимания. И мы останемся здесь, в аэропорту.

Марченко отрицательно покачал головой.

– Нет, полковник. Мне даны строгие указания относительно вас. Мисс Родз уже давно ожидает вас в машине.

Взгляд Холлиса скользнул по лицам пограничников и остановился на трех субъектах в кожаных плащах. Они стояли неподалеку, держа руки в карманах, и внимательно смотрели на него.

– Я хочу, чтобы мисс Родз привели сюда, ко мне. – Сэм повернулся, снова набрал номер междугородней и сказал по-русски оператору: – Соедините меня с Москвой, два-пять-два-ноль-ноль-один-семь.

– Полковник, не надо звонить. Мы опоздаем!

– Куда?

– На вертолет, сэр, – ответил Марченко, – который должен доставить вас назад в Шереметьево. В три тридцать пять рейс «Люфтганза» на Франкфурт. Этот самолет «Пан Ам» сегодня уже не вылетит. Пойдемте.

Холлис просчитал в уме возможные варианты своего поведения, но все они казались бесперспективными.

– Мы не спешим, – ответил он. – И мы останемся здесь. Я, кажется, уже просил, чтобы мисс Родз привели ко мне.

– Но у нас нет выбора. Пришла телеграмма из Москвы.

– Не сомневаюсь, что вы ее получили. Вопрос только, откуда – из МИДа или с площади Дзержинского?

– Я вас не понимаю. Будьте добры, хотя бы подойдите к машине и побеседуйте с мисс Родз, чтобы узнать, что она собирается делать. Пойдемте же, она очень волнуется за вас.

Холлис услышал в трубке голос оператора:

– Московская Центральная.

– Я просил соединить меня по номеру два-пять-два-ноль-ноль-один-семь, – сказал Сэм.

– Я не могу соединить вас по этому номеру. Не проходит звонок.

Холлис знал, если Московская Центральная сообщает, что не может дозвониться по указанному тобой номеру, значит, на линию вторгся КГБ и прерывает звонок.

– "Интурист" по телеграфу уже уведомил посольство США о вашем вылете. Пожалуйста, сэр, мисс Родз... – бубнил Марченко.

В коридоре появился Салерно.

– Ах вот вы где! Что все это значит?

– Эти ответ на ваш вопрос о моем дипломатическом статусе, – ответил Холлис. – С ним по-прежнему все в порядке.

– А вас я попрошу вернуться в зал ожидания, – сказал Марченко журналисту. – Ваш автобус скоро отъезжает в отель.

– Попридержите коней, – проговорил Салерно и обратился к Холлису. – Они сказали Лизе, что вы разыскиваете ее. Что, черт побери, тут происходит?

– Нам предложили на вертолете добраться до Шереметьева, чтобы успеть на рейс «Люфтганза» до Франкфурта.

– Ну... вы счастливчики! Пока я буду поглощать в «Спутнике» свиной жир с грибной подливкой, вы, ребята, приземлитесь во Франкфурте. В своей следующей жизни мне бы хотелось быть дипломатом.

– А кем вы были в своей прошлой жизни, Майк?

– Русским, – рассмеялся Салерно и повернулся к Марченко: – Эй, а нельзя и меня захватить в Шереметьево?

– Это невозможно.

– Нельзя. Только это и услышишь в этой стране. Все нельзя. Кто-то должен научить их слову «можно».

– Будьте добры, полковник! Ваша приятельница ждет вас. – Марченко уже начал раздражаться.

– По-моему, не стоит отказываться от такой чести, Сэм, – заметил Салерно. – Я сейчас позвоню в посольство и сообщу, что работники «Интуриста» расстелили вам красный ковер, извините за каламбур. Если в этой ситуации что-нибудь не чисто, посол примет необходимые меры. Будьте спокойны. Может, я догоню вас во Франкфурте.

Тут Холлис по-русски сказал Салерно: