Без права на пощаду

– Да, совершенно верно. Как это вы раскусили его?

– Я видел, как он курил сигарету, – ответил Сэм.

– Понятно, – задумчиво кивнул тот.

Лиза переводила взгляд с одного на другого.

– Майк?.. – наконец выдохнула она.

– Да, – подтвердил Буров. – Вас одурачили, мисс Родз? Боже! – он снова обратился к Холлису. – Однако вы понимаете, полковник, что если кто-нибудь не распознает волка в овечьей шкуре, как это сделали вы, то какая ошибка может пройти незамеченной. Я вовсе не умоляю вашу проницательность! Однако и более проницательных людей, чем вы, обводили вокруг пальца мои выпускники, например, хорошего знакомого мисс Родз, Сэза Айлеви. Те же Келлумы, к примеру.

– Келлумы?! – воскликнула Лиза. – Дик и Энн? – Она в ужасе посмотрела на Холлиса.

– Да, Лиза, – сказал он.

Она закачала головой.

– О Господи... Боже мой... я не верю...

Буров улыбался и не скрывал, что получает наслаждение от этой сцены.

– А ведь есть еще три тысячи наших в Америке, в ваших посольствах, на ваших военных базах за границей. Фантастика, не правда ли?

Холлис очень надеялся, что Буров теперь понял и поверил, что Лизе известно совсем немногое.

– А как вы раскусили Келлумов? – спросил Буров.

– Простая проверка биографических данных. Но, по правде говоря, они оказались великолепными актерами.

– Да, это большая неприятность. Теперь мистер Айлеви допрашивает их. Он хорошо умеет допрашивать?

– Представления не имею, – сказал Холлис. – А вы не собираетесь менять место расположения школы? Ведь Додсон на свободе, а Келлумы в руках Айлеви.

Буров пожал плечами.

– Я бы предпочел этого не делать. Но не все зависит только от меня. А как бы вы поступили на моем месте, Холлис?

– Ну, заявил бы, что это моя вотчина и я в ней хозяин. Я бы постарался не поддаваться давлению Вашингтона или Кремля. Надо создавать иллюзию.

– Возможно, это именно вы создаете иллюзию. Ладно, посмотрим. Если вы не очень устали, погуляем еще.

Они последовали за Буровым к небольшому коттеджу, очень похожему на американский.

– В этом доме живут четверо учеников, – объяснил Буров. Постучав в дверь, он открыл ее. В маленькой гостиной на полу молодые люди играли в «Тривиальные вопросы». Буров сделал им знак продолжать игру.

Холлис опять отметил их непринужденность и совершенно нерусскую внешность. Все были в джинсах и спортивных рубашках.

Один из парней заговорил с Буровым с вирджинским акцентом:

– Это издание старомодное и напичкано всякой дрянью! Обыкновенное дерьмо, рассчитанное на общий уровень. Но, правда, материал трудноват. Не думаю, что даже большинство американцев разберутся в этой чуши, черт побери.

– Вот как? – Буров повернулся к Холлису: – Вы играете в эту игру?

Холлис отрицательно покачал головой.

– А вы? – спросил он Лизу.

– Нет.

Буров пожал плечами и сказал Сэму:

– Сделайте одолжение, полковник. Задайте вопрос моим ученикам. Пожалуйста.

Холлис подумал немного и спросил:

– Сколько советских мужчин, женщин и детей погибли в годы сталинского террора?

Молодые люди переглянулись и посмотрели на Бурова. Тот утвердительно кивнул:

– Отвечайте, если знаете.

Один из них сказал:

– Я читал об этом в книгах и журналах. Думаю, двадцать миллионов.

– Вы в это верите? – спросил Холлис.

Молодые люди молчали. Наконец заговорил Буров:

– Я в это не верю, и никто не верит. Но в Америке-то скажут, что верят в это. Я не такие вопросы имел в виду. Спросите их еще что-нибудь, тривиальное. Лучше вы, мисс Родз. Давайте.

– Я не знаю ничего тривиального, – отозвалась Лиза.

Буров протянул ей стопку карточек для этой игры. Пожав плечами, она быстро посмотрела их и прочитала:

– В какой стране построен ТУ-144, первый сверхзвуковой самолет, взлетевший и потерпевший катастрофу?

Парень в рубашке с надписью «Бей толстых» ответил:

– В Советском Союзе.

Лиза нашла еще один вопрос:

– Какое русское сооружение начало возводиться при свете прожекторов после полуночи 13 августа 1961 года?

– Берлинская стена, – ответил другой парень.

– Благодарю вас, достаточно, мисс Родз, – произнес Буров. По ее глазам он видел, что она совершенно не верит, что все эти парни – русские. – Нарушим правила, и снова на какое-то время вы можете стать русскими, – сказал он парням.

Один из них вскочил и, улыбаясь, сказал по-русски:

– Есть, полковник! – Он повернулся к Холлису и Лизе. – Когда-то меня звали Евгений Петрович Корниенко. Одиннадцать месяцев назад я поступил в эту школу и стал тем, что у нас называется «куколкой». Это скрытое состояние, во время которого я полностью изменяюсь и превращаюсь в бабочку. После этого я буду Эриком Ларсоном. У меня могут остаться смутные слабые воспоминания о гусенице, которой я когда-то был, но у меня будут красиво окрашенные яркие крылья и я буду порхать при солнечном свете. И ни одна живая душа, увидевшая меня, даже не вспомнит о той гусенице.

Буров кивнул, и молодой человек снова опустился на пол. Холлис понял, что молодые люди, прежде чем попасть в школу, проходили жесткий отбор. У всех были прекрасные физические и интеллектуальные данные, красивая внешность.

Буров поблагодарил молодых людей и шагнул к двери, но тут Холлис задал им еще один вопрос: