Без права на реабилитацию. Часть 1

Севасюк О. П., житель села Марьяновка Ковельского района, 1 июля 1945 года: "…Массовое уничтожение польского населения в Волынской области проводилось летом 1943 года отрядом так называемой УПА под руководством верховода "Рудого". В каждом районе карательные акции проводили банды, входившие в подчинение "Рудого". Например, уничтожением польских колоний Подрожье, Гай, Мыслина руководил бывший комендант немецкой полиции Пашкевич под бандитской кличкой "Лысый", в колониях Засмыки, Грушовка, Яновка, Пересеки — бандит "Рудой". Под руководством "Рудого" на территориях области было замучено несколько тысяч человек польского населения…" [2].

Чтобы иметь полное представление о душегубе Стельмащуке — "Рудом", отметим некоторые штрихи его биографии. Являясь членом ОУН, он в январе 1940 года нелегально бежал на территорию оккупированной немцами Польши, где связался с националистическими главарями.

Позже был завербован так называемым референтом по военным делам центрального провода ОУН агентом абвера Юрием Лопатинским и направлен в немецкую разведшколу. 16 июня 1941 года Стельмащук, получив документы на имя Григория Михайловича Грицкива, в составе группы из четырех агентов фашистской военной разведки был заброшен на территорию СССР с заданием пробраться в район города Сарны для совершения диверсий на железнодорожном узле.

В середине сентября 1943 года бандами УПА в Гороховском и бывшем Сенкивическом районах Волынской области было убито и зарезано около 3 тысяч жителей польской национальности. Характерно, что одной из групп УПА, руководил священник автокефальной церкви, находившийся в ОУН отпускавший грехи своей пастве за учиненные злодеяния [3].

Такая правда об ОУН-УПА вытекает из документальных материалов. И напрасно стараются сегодняшние национал-демократы скрыть от общественного мнения правду о той роли, которую они выполняли в нацистско-оуновском альянсе.

Резня, развязанная бандеровцами в августе 1943 года в северных районах Волыни, а в сентябре и в южных районах, оставила несмываемое кровавое пятно в их "послужном" списке. Убийцы думали, что уничтожили всех "под корень" и в живых не осталось свидетелей, которые могли бы рассказать о их античеловеческих злодеяниях. К их сожалению, а нашему счастью, сотни очевидцев и жертв этой трагедии остались живы. Они перебрались на исконную родину, в Польшу, с годами "отошли" от пережитого и увиденного, а затем многие из них написали свои воспоминания о волынской трагедии.

В 1996 году Варшавское полиграфическое предприятие издало книгу-сборник воспоминаний ряда очевидцев под названием "Свидетели говорят" Сборник состоит из 35 воспоминании лиц, которым удалось пережить эту страшную трагедию, чудом спастись и остаться в живых, его невозможно читать без содрогания [4].

Предоставим слово некоторым свидетелям трагедии.

Чеслав Кувалек: 29 августа 1943 года в воскресенье после обеда к нам дошли сведения об уничтожении польских сел. Реакция у людей была разная: одни не верили, что кто-то может прийти и безосновательно уничтожить польское село; другие высказывали намерения выехать с семьями до Ягодина; третьи предлагали оборонять село. Эта мысль стала доминирующей, но у нас не было ни одного человека, который хорошо знал бы военное дело и имел в этом соответствующий авторитет. Мы не имели необходимой информации относительно сил и вооружения нападающих. В ночь с 29 на 30 августа возле моего дома сформировалась колонна повозок, загруженных семьями, которые намеревались покинуть село. К сожалению, их вернули обратно и предложили участвовать в обороне села. Это привело к напрасной гибели около 480 человек.

Рано утром 30 августа 1943 года село было обстреляно из пулеметов по всей его длине с южного направления. Дорога на Ягодин была отрезана. Естественно, чтобы обороняться от такой силы, необходимо было бы иметь хотя бы 8 ручных пулеметов. Бандеровцы вошли в село после спада тумана. Успокаивая людей, они начали сгонять их в школу якобы для проведения собрания, вначале мужчин, а затем женщин и детей. Перед тем, как идти в школу, я сказал членам своей семьи, чтобы они прятались за сложенными на куче колодами, предназначенными для строительства, а сам хотел сориентироваться в ситуации возле школы. Поскольку родители и вся моя семья сразу за мной пришли в школу, я уже ничем не мог им помочь.