Без права на реабилитацию

Внутренняя политика Директории была направлена на сохранение буржуазных порядков и эксплуатации. Главными методами управления стали демагогия, социальное маневрирование, репрессии и разжигание национальной вражды, особенно вражды и ненависти к русским и Советской России. «Подходя ко всем явлениям жизни с точки зрения своей профессии, — писал В. К. Винниченко, — атаманщина вносила и в новую область своей деятельности /в политику/ военный способ мышления и военные методы. Атаманы, например, весьма наивно думали, что можно военной силой заставить неукраинскую буржуазию украинизироваться. С этой целью, например, атаманы Коновалец и Петлюра издали приказ об «украинизации» вывесок: в три дня заменить все надписи украинскими, иначе — наказание… Для атаманской (особенно петлюровской) психики этого было довольно. Им нужна была лишь показная, декоративная сторона».

Не зная иных способов борьбы с нежелательными явлениями, атаманщина во всех сферах своей «политической» деятельности заботилась только о том, чтобы изменить вывески. Ее мещанской психике было не под силу понять то, что капитал и буржуазия говорят и пишут свои вывески, на том языке, на каком к ним притекают деньги, что они охотно напишут вывески не только на украинском, но и на негритянском языке, когда заметят, что это помогает притоку денег, что покупатель хочет такой, вывески.»

Враждебный социальным и национальным интересам украинского народа характер Директории проявился в первые же дни прихода ко власти. Вступивший в Киев, «осадный корпус» Коновальца прежде всего разгромил рабочие организации. Была установлена жестокая цензура, легализованы сторонники гетманщины, начата массовая переправа белогвардейских офицеров на Дон. Вопреки своим обещаниям, Директория оставила неприкосновенной частную собственность на землю, заявила о своем враждебном отношении к Временному Рабоче-крестьянскому правительству Украины и социальным преобразованиям осуществляемым в Советской России.

В созданное Даректорией правительство вошли те самые представители националистических партий, которые входили в Украинский национальный союз. Подтверждая провозглашенный ранее запрет на агитацию против Директории, Коновалец заявил, что все агитаторы, задержанные на месте дислокации националистических войск, подлежат незамедлительному расстрелу без следствия и суда. Расстрелы стали практикой террористического режима Директории. Атаманщина, — писал В. К. Винниченко, — показала что сами обыватели-украинцы, несмотря на самое искреннее желание иметь украинскую власть, стонали и корчились от этого бессмысленного режима. Единственный ответ на все: карательная военная: экспедиция на крестьян, на рабочих, на большевиков, на свои украинские партии, на обывателя, на газеты, на лозунги — решительно на все. И все это во имя украинской государственности.

При атом атаманом мог стать всякий, кто захотел. Главным атаманам выдавалось удостоверение, что такое то лицо уполномочено формировать отряд, ему давалось несколько миллионов рублей, и новый атаман начинал свою деятельность. Разумеется, ни отчетов, ни контроля, ни ответственности за деньги и за свою деятельность эти «национальные герои», не признавали. А потому эти атаманы и атаманцы свободно раскрадывали деньги, пьянствовали, бесчинствовали и устраивали еврейские погромы…

Казалось бы, что на тех нескольких десятках верст территории, которые еще оставались под атаманской властью и при тех материальных и физических средствах, которые находились в руках правительства, можно было бы навести здесь идеальный порядок. И в то же время, кажется, нигде не было такой разрухи, бесправия, необеспеченности спокойствия и жизни, как на этом клочке территории. Разбои, грабежи и убийства среди белого дня совершались в самой столице атаманщины. Сами «министры» — бывали и также времена, — боялись ночевать дома и прятались по конспиративным квартирам. В «провинции» / т. е. в окрестностях «столицы» / бесчинствовали местечковые комиссары, коменданты и мелкие атаманы, в деревне же никакой власти не было, и крестьяне часто окапывались рвами, окружали себя пулеметами и пушками и не пускали к себе представителей «народной» власти.

Директория, представляя собой режим буржуазнонационалистической [диктатуры во главе с Петлюрой, вызвала нарастающее сопротивление трудовых слоев населения. На сторону Советских войск, остов которых составляли украинские части, в частности Богунская и Таращанская дивизии, перешли даже повстанческие группы М. Григорьева, Н. Махно, Д. Терпила (Зеленого) и другие. Украина покрылась повстанческими отрядами во главе с атаманами, отвергавшими режим Директории. Одним из них оказался атаман Болбачан — командир Запорожского корпуса. Так называемая украинская армия — опора Директории развалилась. Одна ее часть «отходила к большевикам, другая шла к российским белогвардейцам» [5, т. 2, с. 205–208].