Без права на слабость

– Не бред, а самая настоящая жесть, – Лихо хватается за голову дабы в красках живописать всю безвыходность своего положения, но почти сразу возвращает руки на руль. Убедившись, что машина снова под контролем, оборачиваюсь назад. Лера обиженно прикусывает нижнюю губу, заставляя меня гореть изнутри от нечеловеческой потребности принять в этом участие. Часть внимания приходится сместить на попытки прикрыть мгновенную реакцию своего тела и смысл произносимых Матвеем слов сапсаном уносится на задний план. Один чёрт он забыл упомянуть, что был под «маркой», а в роли четырёхглазой твари выступал такой же отъехавший Степашка в своих неизменных очках. Экспериментаторы, блин. – Представь, – продолжает он где-то там, в другой вселенной, – сижу я, значит на толчке, а оно дверь распахивает и… Вашу мать! Вы видели?!

Машина, на что-то наехав, резко тормозит у обочины.

– Накаркал, придурок! – пищит Аська мне в ухо, куда впечаталась лбом, подчиняясь инерции.

Лихо, пробормотав что-то невнятное, принимается шарить трясущейся рукой в бардачке, а я встревожено оборачиваюсь к Лере:

– Детка, ты в порядке? – яростный взгляд, брошенный мне исподлобья, отвечает исчерпывающе: «Перестань меня так называть, идиота кусок!». Хоть тут все в норме. Замечательно. – Лих, пошли, глянем что там.

– Сейчас, – голос Матвея становится высоким и раздражённым, впрочем, неудивительно. На смену эйфории от того, что все целы приходит мандраж. Вряд ли за резиной передних колёс нас ждёт что-то приятное. – У Степашки где-то здесь должен лежать фонарь.

– Под сиденьем глянь, это ж Стёпа – бросаю, открывая дверцу. Чтоб доехать до дома без приключений не хватило метров пятьдесят.

Посвятив под машину телефоном, отхожу к обочине и тихо матерюсь, хотя в данном случае уместнее стало бы помолиться. Собака ничем не хуже человека, по крайней мере, ей можно доверять.

Хлопает дверца, разбавляя шум работающего двигателя неуверенным стуком каблуков. Лера.

– Тим, ну что там?

– Ничего, – оборачиваюсь с беспечной улыбкой. По крайней мере, очень надеюсь с чем-то хоть отдалённо на неё похожим. – На булыжник наехали. Всё в норме.

Едва ли на пьяную голову, напуганная дракой и накрученная нелепой ревностью она спокойно отреагирует на труп сбитой собаки, когда мне и самому тошно. Это зрелище точно не для женских глаз.

– Тогда может, пешком дойдём? Они пусть едут.

Изящная попытка избавиться от Аськи, но мимо. Лера на взводе, меня тоже кроет после драки. Не хочу наговорить ей лишнего и всё испортить. Нам ведь было хорошо утром, в моей спальне, так хорошо, что аж страшно представить каково будет, если мы всё же рискнём зайти дальше. Нет, лучше довезём Асю, отдам Святу обещанные пять косарей и вернёмся на такси. Поговорим с утра, когда эмоции улягутся.

Лихо между тем порывается выйти следом, но я успеваю предостерегающе покачать головой. Он, кивнув, закуривает. Слава богу, дошло.

– Стой, – мягко произношу, не отрывая глаз от левого колеса машины. Если Леру сейчас не остановить, то она запросто может поскользнуться на месиве из кишок, и тогда точно здравствуй, истерика. – Детка, возвращайся в салон. Всё хорошо, мы просто покатаемся, остынем, затем я провожу тебя до самой спальни. Впустишь – даже сказку расскажу...

– Послушай сюда, сказочник, – видимость почти нулевая, но я всё равно различаю воинственный, как у раненой волчицы, прищур, чего более чем достаточно, чтобы проститься с надеждой на мирный исход. Леру понесло. – Мне уже осточертели твои игры. С самого начала на уступки иду только я: пытаюсь понять, простить, подстроиться. Да сколько можно?! Знаешь что, дорогой: либо мы идём домой сейчас, либо нашёптывай свои сказки, кому хочешь. Хоть Асе, хоть самому Матвею, мне плевать!

– Прости, дружище, но я пас, – посмеивается Лихо, стряхивая пепел сигареты через опущенное стекло. – Ты ноги не бреешь, да и вообще не в моём вкусе.

– Вернись в машину, сказал, – рычу, шагая Лере навстречу. Ещё немного и эта упёртая ослица поедет в багажнике. Что-что, а клоуном я не нанимался. Но пока могу – держусь.

– Обойдёшься. Ты мне не брат, не парень – никто! И перестань меня дёргать!

Последнее – итог рывка, которым я одёргиваю Леру от месива перед нашими ногами. Довольно грубого рывка, потому что этим «никто» она засадила мне в печень. Очень болезненно и крайне неосмотрительно.

– Заткнись, и делай что говорю.

– Чао, извращенец. Совет вам да любовь! – прилетает мне вместе со звонкой пощёчиной. Титаническим усилием воли заставляю себя отпустить её локоть и не сорваться вдогонку. Этим я ничего не добьюсь, только сильнее обижу.

Один…

Два…

– Беги, дружок, вину замаливай. Мы как-нибудь сами доберёмся.

Три…

Сорок семь…

– Всё в норме, – бросаю, убедившись, что Лера без приключений вошла в наш освещённый уличным светом двор. Ещё не хватало идти на поводу у пьяной девчонки. Пусть даже тянет к ней до одури. – Поехали.

Развернувшись, просовываю руку в карман толстовки, чтобы достать пачку сигарет и выжечь никотином горький осадок очередной ссоры, но отвлекаюсь на тонкий жалобный скулёж у колеса.

– Она что, живая? – меняется в голосе Матвей.