Без права на смерть

— Когда умрут — поверю.

Особый Первый прекратил есть, расстегнул кобуру и выложил на стол пистолет.

— Командир, если это так важно…

— Отставить, — сказал Лоцман. — Убери. — Шестнадцатый сидел расстроенный и злой.

— Они ведут себя как настоящие мишени.

— Или мишени ведут себя как люди, — с достоинством возразил Особый Первый.

Шестнадцатый помотал головой:

— Ты привел их с армейской территории. И никогда никому не докажешь…

В зал вошли трое летчиков из тех, что недавно стояли у крыльца. Кто-то снова отпустил замечание по поводу множества дублей. Лоцман поднялся на ноги.

— Господа, — громко сказал он, — беру вас в свидетели. Я, Лоцман Последнего Дарханца, сотворил особую эскадрилью. — Он указал на своих парней. — И я при вас сотворю еще.

Надо совместить полезное с необходимым. Кинолетному позарез нужны военные летчики, способные противостоять солдатам, а мятежному охранителю мира не обойтись без поддержки Шестнадцатого пилота. Шестнадцатый должен ему поверить! Он прикрыл глаза, вспоминая бывшего Лоцмана Отверженного Завтра. Прозрачные синие глаза под светлой челкой, безупречный мундир… Грохочущий автомат в руках и болезненная гримаса, с которой Отверженное Завтра расстреливал чужие мишени… Он не был конченым человеком, этот щеголеватый офицер…

Получилось. Лоцман тяжело оперся о стол, сморгнул с глаз пелену. За спиной у Особого Первого стояли пятеро синеглазых светловолосых парней. Та же летная форма, те же погоны на плечах, у каждого на поясе — кобура.

Лоцман выпрямился. Вспомнил Эльдорадо. Вести воздушный бой его женщины смогут не хуже мужчин. И они будут походить на Эльдорадо…

Получилось? Кажется, да.

— Мало, — в мертвой тишине заявил Особый Первый. — Почему только пять?.. Командир! — Он кинулся подхватить теряющего сознание охранителя мира, усадил на стул.

Лоцман ничего кругом не видел. Он пытался дозваться свою Богиню, поймать ниточку жизни — однако невидимая нить не тянулась, далекое затуманье молчало. Ох, до чего надоело умирать…

— Командир! Ты слышишь меня? Командир! — с отчаянием повторял Особый Первый, о чем-то просил.

Что от меня хотят? Оставили бы в покое, дали прийти в себя.

Ему запрокинули голову, ножом разжали зубы:

— Пей.

По зубам стукнул край стакана, Лоцман ощутил прохладу и горьковатый вкус. Глотнул.

— Еще пей.

Еще два глотка. Он посидел покачиваясь. Туман в глазах начал рассасываться, и потихоньку возвращались силы.

Чья-то голова ткнулась ему в грудь, руки кольцом сомкнулись на шее. Эльдорадо — одна из пяти. Она сидела на корточках на полу, крепко обнимая своего командира. Он погладил ее по затылку и с неожиданной остротой ощутил, какие у нее мягкие, шелковистые волосы. Наслаждение — их касаться…

— С ума сойти, — ошарашенно вымолвил один из летчиков, которых Лоцман призывал в свидетели.

— Сотворил живых людей — и не сдох! — с восхищением воскликнул другой. — Ну, молодец парень.

— На то он и есть — недопроданный, — заметил Шестнадцатый.

— Недосдохший, — добавил Лоцман и отыскал взглядом приятеля.

Летчик держал в руке пустой стакан, кусал губу.

— Извини, — произнес он неловко. — Я не думал, что ты…

— Вы идиоты, — перебил охранитель мира. — Почему проданных Лоцманов кормит стимуляторами армия, а не авиация? Люди были бы при деле, и у вас уже накопился бы десяток эскадрилий. А так получается, что сами вынуждаете Лоцманов солдатней командовать. Очень им это надо! — Он снова погладил Эльдорадо по волосам, отстранил девушку, поднялся. — Итак: имеем три особых эскадрильи. Первая, — он указал на двойников Шестнадцатого пилота, — Лоцманская, — кивнул на пятерку синеглазых парней, — и Эльдорадо. Я ухожу, остаешься за старшего. — Он прощально сжал руку Особому Первому.

— Командир, ты вернешься?

— Не знаю. Покормишь людей — и в распоряжение командира летного отряда. Удачи, ребята. Пошли, — махнул Лоцман Шестнадцатому и двинулся к двери.

— Счастливо! — У пилотов-старожилов сияли глаза.

— Нам в архив, — напомнил охранитель мира Шестнадцатому, когда они вышли из здания клуба.

Толпа в камуфляже на другой стороне улицы разрослась, солдаты галдели и хохотали пуще прежнего.

— Что у них за веселье? — спросил Лоцман. Вертолетчик пожал плечами.

— А что им делать, когда нет драки? Солдат должен быть бодр и весел — вот и гогочут… — Он направился прочь от шумной толпы. — Думаешь, ты один такой умный, чтобы в Большой мир попасть? Как началась эта заваруха, многие взвились, пытались докричаться. Не продавайте, мол, Лоцманов, нельзя. Пустое — Большой мир сам по себе и на наши вопли не отзывается.

Они шли вдоль живой изгороди, лохматившейся неподстриженными молодыми побегами. Впереди слева, на фоне синего неба, блестел огромный ангар.

Лоцману вспомнился горьковатый вкус воды, которой его отпаивали в столовой.

— Кто мне скормил стимулятор? Ты?

— Я. Заработал его честным враньем, — мол, для себя надо, не для друга.

— Зачем он летчикам?

— Э-э… Ты когда-нибудь присматривался к операторам?

— Нет, особо не смотрел. — Лоцман вспомнил безликие фигуры в маскировочных костюмах. Операторы занимают свои места и пропадают из виду на все время съемок. — А что с ними?