Без права на жизнь

Не знаю, чем руководствовался наш хмурый надсмотрщик, но Солдата поставил за три человека от меня. Хотел попросить, чтобы рядом ― еле перевел дыхание после ловкого тычка в солнечное сплетение. Первый контейнер. Погнали. Навык за несколько дней потрошения мешков, оказывается, выработался неплохой. Мусор разлетался по коробкам, стекло сгреб куском картона. Руку вверх. Щелк, первый кругляш и я первый. Как братишка? Получается, по крайней мере, не орут и не бьют. До обеда сделал четырнадцать, почти закончил пятнадцатый. А Солдат? Терпимо ― одиннадцать есть. После обеда скорость упала, руки устали, болела спина. Но я гнал и гнал.

— Отваливай, дохлятина. Норму прожевал, свободен.

Медленно вникаю, оглядываюсь. Точно, всё. Опять поднимаю руку:

— Законник, я могу помочь своему корешу?

— Че? Ты чё вякнул?

— Законник, я хочу помочь своему корешу. Это разрешено законом?

Занесенная дубинка остановилась. Покачав её в руке, хмурый бросил:

— Стой тут, дохлятина.

Подошедший бандюк выглядел веселее. Что-то роднило его с Боровом ― наверное, выражение уверенности на круглом лице.

— Вякни, чё хошь, дохлятина.

— Законник, я хочу помочь своему корешу. Это разрешено законом?

— Это не запрещено. Обзовись.

— Зомбак, законник.

— Слыхал. Ну, канай, помогай.

— Благодарю, законник.

— Ха, вежливый зомбак.

Вдвоем мы быстро распотрошили восемь (многовато оставалось братишке) контейнеров и вместе подняли руки. Подошедший бандюк задумался:

— Двое. Значит, ещё два. Всосал?

— Да, законник.

Добавлять сверх двух не стали, да и внимание после кивка хмурого на нас никто не обращал. Сразу в нескольких местах разгоралось подобное вчерашнему действие. По пути к выходу меня заметно пошатывало. На улице Солдат, воровато оглянувшись, привычно поднырнул под руку и, обняв за талию, буквально уволок в ангар. На ужин еле встал. С одной стороны поддерживал Солдат, с другой Хот. Полегчало только после еды на нарах.

— Рисковал ты, братишка. Могли и забить.

— Но я же норму сделал.

— А без разницы. Рот открыл ― получи. Тебе повезло, что им интересно стало. Ну, добро, завтра наверняка пойдёте дорогу делать. Там полегче.

Засыпая, подумал: «В нашей бригаде никого из команды Кэпа нет. О событиях знают. Точно, разведка поставлена».

Отсыпка дороги шла как отдых. Пара надзирающих уродов с комфортом расположились на пластиковых стульях со стаканчиком и парой кубиков (игра в кости тут есть), контейнера со строительными отходами подкатывали не часто. Длинная пластиковая рейка служила шаблоном ширины, я обломками кирпича выкладывал правый бордюр, ещё один мужичок ― левый, остальные засыпали получающийся путь ровным слоем мусора. Главная забота ― чтобы ветерок не сдувал пыль на бандюков, да вовремя переносить их стулья. После обеда занимались практически тем же — ровняли колеи от мощных колес на уже отсыпанной до нас дороге.

Вечером приятно удивил Хот ― протянул двухпинтовку мутной жидкости:

— Иди с братишкой умойся.

— Благодарю, Хот. Очень признателен.

— Добро. Все, первый круг пройден, завтра по-новой.

Вечером потянуло поговорить. Присматривая за сохнущими носками и проветривающимися кроссовками (на ночь всё опять надевать, береженого Бог бережет), общаюсь с Хотом.

— А почему Борова не видно?

— Он в другой смене, дружище. Половина гоняет нас, другая ― следующих. Да, с Боровом тебе с братишкой было бы полегче.

— Он что, такой хороший?

— Трудно так сразу ответить. Скажет Кент ― убьет любого и не поморщится. Но сам по себе в мучительстве удовольствия не видит. Пока ты за слова отвечаешь… нет, не уважает, а… за человека считает. Правила у него есть свои, вот. И по этим правилам он живет. Да и спокойный. В хорошем настроении может добро сделать, просто так, как человек. На пари любит забиваться, ну, это все они любят. Выигрывает часто ― у него и курева, и журналов, всякого хватает.

— А я слышал, как Боров про себя сказал: «При пере». Что это значит?

— При пере? Да, поднялся Боров. При пере ― это значит, что он в старшинах стал ходить. К Кенту может по делу сразу подойти, над другими власть имеет. Интересно, кого он подсидел? Ты уверен, дружище?

— Да. И в руке у него нож видел.

— А когда дело было?

— Дней десять назад. Когда Шило хотел нас в карьер отправить.

— Ага, понятно. Добро, обуваемся и спать, вон братишка твой уже второй сон видит.