Без права на жизнь

Жили они в Тбилиси на проспекте Руставели, возле продуктового магазина. Во дворах располагалась средняя школа, чуть дальше ремесленное училище. Школьные друзья вначале с интересом слушали Иракли, но когда эта история обрастала с каждым днём новыми подробностями, махнули на друга рукой и больше не приглашали играть в футбол и на речку. Иракли тогда обиделся и ходил сам не свой.

Арчил, долговязый парень из восьмого класса, имел плохую репутацию как в школе, так и на улице. Воровал на рынке, пропускал уроки, выпивал и часто выполнял поручения взрослых парней, чем гордился и ходил с высоко поднятой головой. Имел деньги и, не прячась, курил в школе на переменах. Независимость Арчила нравилась Иракли, и тот всячески пытался с ним завести дружбу. Арчил не замечал маленького и щуплого Иракли, и обходил стороной. И вот, когда в один из вечеров Иракли болтался на улице без дела, его заметил Арчил и подозвал.

— Малец, беги сюда, есть дело!

Иракли пулей подскочил к стоявшему возле продуктового магазина Арчилу и, заглядывая преданно в глаза, готов был на самый отчаянный шаг. Арчил натянул на глаза белую кепку, и засовывая руки в широкие карманы светлых брюк, пристально смотрел на трясущегося, словно в лихорадке, паренька.

— Ты, что больной? Дрожишь как-то странно. Деньги есть?

— Нет, не больной. Вот.

И Иракли протянул смятый рубль, который ему дала мама на обед в школьной столовой.

— Бери, мне не жалко.

Арчил быстро спрятал деньги и огляделся.

— Я смотрю, ты не по годам понимаешь, кто на улице главный. Молодец. Далеко пойдёшь.

Он несколько раз хлопнул по плечам Иракли.

Иракли не понравился насмешливый тон Арчила, и он хотел уйти. Догадываясь, что Арчил просто решил выманить деньги, и поиздеваться над малолеткой.

— Ну-ну, куда ты. Обиделся, что ли?

— Я? Нет. Есть свои дела, — ответил Иракли, и напустил на себя важный вид.

— Бери, я сегодня добрый.

Арчил протянул Иракли маленький кусочек фольги.

— Что это?

Иракли повертел непонятный маленький свёрток, и уставился на Арчила.

— Эх ты, тю-тя. Спрячь и смотри, чтобы мать не увидела. Это гашиш. Курил или нет?

Иракли захотел показать себя взрослым мужчиной, и с умным видом ответил: — Не один раз.

— Короче, маленький балабол, верить, я тебе не верю, что ты курил. Значит так, смешаешь гашиш с табаком и сам закуришь. Только не делай сильные затяжки. Понял? Трава улёт какая, тебе понравится. Кайфуй по полной, и никому ни слова.

Арчил внезапно исчез, а Иракли спрятал гашиш в носок, как это делали ребята по-старше, и с подозрением оглянулся по сторонам. Вечерний Тбилиси пустовал, народ с увлечением смотрел новый бразильский сериал. Раньше Иракли видел, как курили взрослые ребята, и решил на себе испытать загадочное вещество, над действием которого висел ореол таинственности. Вечером он утянул у выпившего дяди Рустама папиросу из пачки и, спрятавшись на чердаке дома, принялся забивать косяк. Первый раз у него дрожали руки, и он едва не высыпал драгоценный продукт на пыльный пол. Разбивая твёрдый кусочек «плана» и принюхиваясь, он не верил, что от этого люди получают настоящее удовольствие. Запах травы был странным и совсем неприятным. Папироса получилась смятой, и наполовину пустой. Оставшийся табак с «планом» он завернул в фольгу, и спрятал под досками. Когда вспыхнула спичка, Иракли поднёс её к папиросе и сделал затяжку. До этого он не курил и, кашляя, едва не выблевал на старый стол приготовленный мамой ужин. Из глаз потекли слёзы, он швырнул папиросу на пол, и чуть было не затоптал сандалиями. Голова закружилась, ноги подкосились, и он рухнул на доски. Испытывая чувства тревоги и страха, Иракли лежал спиной на досках и смотрел в потолок. Во рту пересохло, и хотелось пить. Через минут пять в теле образовалась лёгкость, настроение поднялось, и Иракли принялся истерически хохотать. Подвал почему-то становился огромным, потолок поднимался как купол цирка, и снова уменьшался. Иракли казалось, что тело его увеличивается в размерах, и он сможет головой пробить крышу, и взглянуть на звёзды. Так продолжалось не долго, после чего на него напал зверский аппетит и, выбираясь из пыльного чердака, он спрыгнул с лестницы и залез домой через окно.

Заглядывая в комнату матери, увидел, что она как обычно сидит над тетрадками и, проскользнув на цыпочках мимо неё на кухню, открыл холодильник. Там стоял кусок огромного торта с вишнями, при виде которого у Иракли потекли слюнки. Он схватил кусок торта и, набивая рот, проглатывал куски, не разжёвывая. Голод не утихал, и когда от торта ничего не осталось, он разрезал арбуз, и с огромной долькой арбуза выглянул в окно. Город утопал в ночных огнях, и Иракли показалось, что раньше он не замечал столь удивительной красоты. Свет струился ото всюду, был нежным и ласковым. Мальчику захотелось соединиться с ним, стать одним целым и он едва не вывалился из окна на цветочную клумбу. Вдалеке играла лёгкая музыка, от которой кружилась голова. Ему захотелось снова сделать затяжку и, бросив на клумбу недоеденный арбуз, полез на чердак.