Без права на жизнь

— С чего ты взял, что она недавно повесилась?

— На конечностях нет трупных пятен. И след от верёвки совсем свежий. Узел женский, слабый. Мог развязаться в любой момент. По всему видно, что она сама решила уйти из жизни.

Он тяжело вздохнул и снова принялся за дело.

— Давай, милая, давай. Ты должна жить, детей рожать, а не в земле сырой лежать.

Михо не выдержал и принялся хлестать женщину по щекам.

— Господи, помоги мне, верни к жизни, — причитал он. — Обещаю исправиться, жениться, завести семью. Клянусь.

Я стоял сзади и понимал, что шансов нет, ни одного. На душе было гадко и противно. Не вовремя мы здесь оказались. Это не наша жизнь, чужие люди, события. Какое мы имеем право лезть туда, куда всем смертным закрыта дорога?

— Брось Михо, ты сделал всё, что мог. Она — не жилец. Надо будет похоронить.

Грузин насупился и молчал, в глазах у него блестели слёзы.

— Пошли.

— Куда?

— Искать лопаты, в сарай. И брось называть меня командир. Я такой же, как и ты заключённый.

— Где хоронить будем?

— Подумаем может за деревней есть кладбище. Кто она такая, интересно узнать. Ладно, идём.

Михо вышел первым, я следом. Небо, усыпанное звёздами и тёплый воздух, чуть прояснил голову.

— По-мо-ги-те, — услышал я хриплый голос, доносившийся из дома.

— Не может быть!

— Что там, Дёма? Кричишь, как будто случилось чудо, и ангелы спустились на землю.

Я забежал в дом и увидел, что женщина дышит и шевелится.

— Воды, дайте во-ды, — прошептала она, и закрыла глаза.

Набрав в ковшик воды из ведра, я поднёс к губам женщины и чуть приоткрыл рот. Она стала с жадностью глотать, пока не закашлялась. Убирая ковшик, я вытер губы и шею.

— Это Вы меня спасли? Зачем?

Её вопрос заставил меня вздрогнуть и разозлиться.

— Так это ты сама в петлю полезла? — крикнул я, и хотел ей как следует врезать, но мою руку перехватил грузин.

— Остынь. Это настоящее чудо, что она выжила. И, правда, что ангелы пролетали над домом несчастной и заглянули, как и мы на огонёк. Давай поднимем и положим её на кровать. Терпи, милая, терпи, сейчас поможем.

Женщина сопротивлялась и повторяла без конца: ну зачем, зачем, кто вас просил спасать меня…

— Заткнись, ненормальная, много ты понимаешь. Кто тебя надоумил так поступить?

Глаза женщины были водянистые, она ещё не совсем пришла в себя, часто дышала, держась рукой за грудь.

— Не хочу жить, не хочу…

Тут уже Михо не выдержал, и как следует, выругал несчастную. Мы уложили её на кровать и укрыли цветным одеялом.

— Лежи, тебе покой нужен. Как зовут тебя, красавица.

Михо был сама любезность, и всячески опекал женщину. По всей видимости, она ему понравилась, и поведением своим он показывал, что перед ней настоящий мужчина, пусть незнакомый, но друг.

— Ольга. Меня зовут Ольга. А Вы как здесь оказались?

— Увидели дым из трубы, и решили зайти на огонёк. Познакомиться!

Грузин шутил и делал это от души. Я взял скамью и придвинул к кровати.

— Вы партизаны?

— Не совсем партизаны, — ответил я, и улыбнулся.

— Мы с Михо, Оля, советские люди. Обычные. Простые. Поэтому бояться нас не нужно.

— Он прав, женщина. Не бойся. Что у тебя случилось?

Оля изменилась в лице, и едва снова не зарыдала.

— Брось задавать вопросы, Михо, ей сейчас не до нас. Сходи лучше дверь закрой, не ровен час немцы нагрянут.

Грузин с недовольным лицом отправился к двери.

— Спи, Ольга, мы здесь до утра побудем. Возражать не станешь?

Она несколько раз моргнула и закрыла глаза. Потом тяжело вздохнула и сразу уснула. Пока грузин был в сенях, я нашёл казан с вареной картошкой и вытащил штук пять, перекусить. После улёгся на лавку и уснул. Михо отправился в сарай на огромный стог соломы.

— Ты кто такой?

Проснулся я от того, что кто-то сильно тряс за плечи. И не понимая, что происходит, тупо молчал и таращился на немецкого офицера.

— Сука красная! Зачем пришёл к моей девке? Приглянулась?

Офицер вытащил «Вальтер», и дуло упёрлось мне в лоб. Палец немца лежал на спусковом крючке. Холодный металл готов был выплюнуть порцию свинца и «финит аля комедия».

— Не трогай, не трогай, — заголосила Ольга, и вскочила с кровати и бросилась на немца с кулаками. Тот развернулся и со всей силы ударил женщину рукоятью пистолета по шее. Она и моргнуть не успела, как очутилась на полу. И немец, забывая обо мне, несколько раз ударил её сапогом в живот.

— Гнида продажная! Тварь! Пока я на службе, ты с партизанами хороводишь. Да я тебя.

Не успел он ещё раз Ольгу ударить, как сам получил по затылку ухватом. Постарался доблестный сын гор, подкравшись сзади. Падая, немец успел нажать на курок, и прозвучал выстрел. Михо, с ловкостью обезьяны, запрыгнул к нему на спину, и заломил руку с оружием. Немец глухо стонал и не сопротивлялся. Всё это время я, молча, наблюдал за разыгравшейся трагедией, и вовремя успел остановить грузина. Тот уже приставил пистолет к затылку немца и хотел убить.

— Стой, стой, — закричал я, и замахал руками. — Что ты делаешь?

— Собаке, собачья смерть.

— Погоди, не горячись. Нам нужна информация, и эта сволочь нам всё расскажет.