Без Предела

Старый боцман уже неоднократно проклял тот день, когда связался с эльфами. Неожиданно он опять оказался в центре внимания. Представители самых богатых купеческих гильдий, сопровождаемые толпами враз поумневших жителей, устроили вторичную осаду его дома. Только теперь они предлагали весьма солидную плату за посредничество, если Барзу удастся уговорить Темных не слишком обижаться на некоторые свойства человеческой натуры. Культурно они назывались "легковерность" и "подверженность массовому воодушевлению". Барз поначалу отказывался. Ему эти эльфы уже поперек горла встали. Он даже выразился точнее: "Они мне и так, как якорь в глотке". Бывший боцман всякий раз вздрагивал, когда речь заходила об остроухих жителя мира, как Темных, так и Светлых. Имея с ними дело, он получал неожиданно большую прибыль, а вместе с ней не меньшую головную боль. Последняя встреча, она же и вторая, закончилась для него не только двумя белыми тарлами и великолепной лодкой от Светлого эльфийского мальчишки, но и последующими сплетнями, осадой его дома и исписанным забором. И хорошо, что хоть вовремя разобрались, а то могли и дом поджечь и его самого на корм рыбам отправить. Про первую встречу, после которой он продал свой трактир, и говорить нечего. Золота было много, его рыбачья флотилия — одной из самых больших, но результатом стало подозрение в пиратстве. И вот теперь, эти уважаемые и не очень горожане хотели, чтобы он сам собственными ногами отправился топтать сушу по направлению к эльфам. К тому же, Барз совершенно не был уверен, что его станут слушать. Одно дело, когда эльфы приходят сами, и совсем другое — когда приходят к ним. Боцман был знаком только с тремя остроухими. С тем Светлым мальчишкой без имени, которого он вывел из готового к нападению города, переодев в девицу, да еще с двумя Темными, которых он поил в своем трактире и учил сигналам боцманской дудки. Эти трое не выглядели ни спесивыми, ни надменными. Темные были измучены длительным подгорным переходом, голодными и побитыми какими-то страшными подгорными штормами, а тот Светлый был мокрый, замерзший и явно не намеревался демонстрировать всем и каждому свою эльфийскую личность. Где взять для переговоров еще одного мокрого или голодного эльфа Барз не знал. А в квартал вполне сухих и сытых Темных отправляться не хотел. К тому же один белый тарл у него был надежно припрятан на чёрный день, а предложить так много жители города не могли. Он и второй-то с трудом потратил на два торговых корабля, да и то при помощи гномов.

Представитель старейшин Торма явился к бывшему боцману лично и целый вечер упирал на здоровый патриотизм. Это же не шутки — это конфликт между Темными и Торговой Империей! Патриотизм у Барза имелся, но как у всякого, кто провел большую часть жизни в море, там и располагался — где-то между бескрайними волнами и небом. А потом нужда идти в квартал к Темным отпала, потому что Темные из Торма попросту исчезли. Их корабли ушли и не вернулись. Светлые проявили невиданную слаженность действия с Темными и тоже покинули порт. Но если исход Светлых можно было наблюдать с причалов, то квартал Темных опустел за одну ночь. Боцман догадывался как: если есть проход в их подгорья, а в замке засел один из тех, кто такие проходы делает, то вывод напрашивался сам — кое-где под Тормом теперь есть ходы, которые уводят к замку и далее в известном направлении.

Осада полным исчезновением довела Торм до паники за какой-то месяц. Некогда полноводная река доходов превратилась в тонкий ручеек, да такой прозрачный, что из него и зачерпнуть-то было нельзя незаметно. По этому поводу больше прочих сокрушался глава города, назначенный Императором. Купцам тоже радоваться было нечему — склады ломились от товара, но многочисленные зазывалы, которых отправляли к замку кричать о понижении цен, всякий раз возвращались ни с чем. Воины на башнях не собирались становиться покупателями. Гномы-оружейники чуть было не выстроили пару лавок под стенами замка. Но Темные не интересовались даже оружием, которое выносилось каждое утро на столы, расставленные вдоль стен. Стража на башнях регулярно сменялась, мост не опускался. Замок находился в самой странной осаде за историю всех замков, осаждаемый торговцами всех мастей, предлагающими товар за бесценок.

Наемники из Малерны ушли, и Торм превратился в город, населенный мрачными жителями, готовыми к полному и окончательному разорению. Взлетели цены даже на сушеную рыбу, которую раньше никто особо не жаловал. Зимние шторма приковали рыбачьи флотилии к причалам, а рыбаков к портовым тавернам, где они спускали последние гроши. Жизнь замерла, убытки терпели все, и Барз не стал исключением. Бывшая команда его баркаса, что так позорно прославилась своей буйной фантазией, сидела в полном составе в городской тюрьме. Торговые суда, на которые он истратил целый тарл, как и все прочие, стояли в доках, но готовить к весне их стало незачем.