Без приказа

Миронов поморщился от его крика. Ничего страшного, пусть вопит. Даже если кто-то и услышит, полиция сюда не скоро доберется.

– Врешь, Витя, – улыбка его была зловещей. – Меня обмануть трудно. Бывает, обманываюсь. Слишком уж людям верю. Но сейчас не тот случай. Ведь правда?

Москвич дрожал всем телом. Он понял, что ложь его не удалась, ему не верят. А значит, все кончено. Надо говорить правду.

– Да, не приказывали, – уже гораздо тише сказал он.

– И деньги выделили?

– Да…

– Где же они?

– Я их разделил с командиром группы…

– Группу-то зачем прислали?

– Они деньги привезли и должны были проследить, чтобы все без обмана. Я их переориентировал.

– Вот что значит рыночная экономика! – восхитился Евгений. – Людей в расход пускают, а их денежки – себе в карман. Как же ты потом оправдываться собирался, придурок? Ведь всплыло бы когда-нибудь все! Да что когда-нибудь?! Как только диски просмотрят – всплывет!

– Я был уверен, что диски – настоящие, – теперь уже почти прошептал Коленкин. На глазах его показались слезы.

– Вот если бы ты по-честному с нами играл, тогда бы и получил настоящие. А то – колоть меня вздумал, доктор Менгеле хренов! Приключений захотелось? Чтобы все по-настоящему: пытки, допросы? А потом этак небрежно: «Убрать!» Мы тебя пытать не будем и приказывать у нас некому. Сами и грохнем! Знаешь эту штуку?

Он еще раз продемонстрировал портсигар.

– Вот из нее и получишь, что причитается!

Коленкин поднял глаза.

– Я все расскажу! Только не убивайте…

Так, клиент созрел.

– Расскажешь, куда денешься! – убежденно сказал Евгений. – А потом мы посмотрим, оставлять тебя в живых или… Кто тебя послал?

– Мое начальство. Генералы Сизарев и Гундин.

– Почему у них такое пристальное внимание к концерну?

– Это не у них. Друзья попросили заняться. А друзья как раз долю имеют в прибылях концерна.

– Фамилии друзей?

– Я только одну знаю. Сиротинский, у него алмазы и рекламный бизнес.

Миронов, краем глаза следивший за Ступиным, заметил, как тот дернулся, услышав фамилию. Ага, Сережа, далеко не все ты мне рассказывал…

– Зачем Сиротинскому и другим нужна была эта информация?

– Я не все понял из разговоров, но, кажется, они хотели весь концерн к рукам прибрать.

– Ну и послали бы своих людей!

– Генералы вас расхваливали. Говорили, что никто лучше эту работу не сделает.

– Лестно, конечно, – усмехнулся Евгений. – Только я так и не понял, почему вот он, – кивок в сторону Ступина, – оказался в этом деле замешан?

Ничего, Серега, сейчас мы и о тебе узнаем кое-что. Вот, Портос уже напрягся, если этот бросится, его быстро скрутят.

– Так до того, как он стал что-то делать, чтобы вас вызвать, никакого плана не было. Они просто решили воспользоваться ситуацией. Думаю, давно хотели, но не решались. А тут такой случай…

Не совсем врал, значит, Ступин.

– Хорошо, с этим ясно. Теперь следующее. Где половина денег, которая у тебя осталась?

Коленкин помедлил и пришлось еще немного покрутить портсигар в пальцах.

– В чемодане.

– А чемодан где?

– На вокзале, в камере хранения. Ключ у меня в кармане.

– Уже хорошо. Значит, ты собирался эти деньги на свой счет положить? Зачем у него требовал еще?

Опять кивок в сторону Ступина.

– А чего он жирует, ворюга? Мне тоже хочется!

Сергея как взрывом подбросило. Хорошо, Портос был начеку, успел схватить его и прижать к земле. Но тот вырывался изо всех сил и орал:

– Это я ворюга? Да я тебя!.. Ты, сука, меня шантажировал! «На родину отвезу! Там компетентные органы разберутся!» Я эти деньги заработал! А ты их отобрать хотел!

Хм, заработал он… Вор у вора дубинку украл.

– Толик, да успокой ты его! Мешает, – понаблюдав с минуту за истерикой Ступина, сказал Евгений и вновь обернулся к Коленкину.

– Счет, наверное, себе в банке уже завел?

– Да, из командировочных.

– Ну, придется ему пока таким и оставаться. До следующей командировки. Где, говоришь, у тебя ключик? Ага, вот он.

Миронов повернулся к товарищам.

– Какие будут предложения?

– Да грохнуть его, собаку, – спокойно сказал Оруджев. – Я как представлю ту кучу валежника, под которой мы должны были лежать, так мороз по коже.

– Не возражаю, – кивнул Монастырев, все еще продолжавший удерживать рвущегося Ступина.

– Слышал мнение товарищей? – повернулся к Коленкину Миронов. – Не хотят они, чтобы ты жил дальше. Сильно ты их обидел. И меня тоже.

– Но я же все честно рассказал! – взвыл Москвич.

– Ну, насколько честно – это только тебе да Богу известно. Время покажет. Лично я считаю, что тебя можно будет отпустить. Даже больше того. Я могу дать тебе диски с настоящей информацией, чтобы ты перед начальством оправдался. Оно ведь рвать и метать будет. А тут ты явишься: получите! Как это обставишь – твое дело. Но если про командира группы хоть слово плохое скажешь – пеняй на себя! Жить тебе после этого останется – только до сортира дойти и веревку намыленную привязать! Понял? Из-под земли достану! И запомни вот эти минуты на всю жизнь! Честным нужно быть с людьми и не рвать чужие глотки из-за денег!

Коленкин молча закивал. Слезы теперь текли по его щекам ручейками. Он почувствовал, что может остаться в живых.