Без прикрытия

– Пфах, капитан, – подтвердил Би-Нак, мысленно проклиная чувствительность резинового уха. Как можно деликатнее, он добавил: – Я предавался размышлениям по поводу парадокса этой подавляющей ригидности, и «пфах» вырвался сам собой.

– Был бы я телепатом, – процедил Ид-Ван с тяжелым вздохом, – я бы давно вывел тебя на чистую воду.

– А может, мы недалеки от этого, – предположил Би-Нак, пытаясь развеять атмосферу. – До сих пор мы не сталкивались еще ни с одним видом, наделенным телепатическими способностями. На этой планете существует много высших форм, свято преданных ригидности, откуда же взяться превосходству? Хотя, возможно, они и в самом деле телепаты.

– Нет, вы слышите, что он говорит… – расстроенно обратился Ид-Ван к начальнику разведки. – И вот так всякий раз он подбрасывает нам новые трудности. По-моему, он их просто изобретает. Да… повезло мне с навигатором!

– Все, что могло быть лучше, могло быть и хуже, – вставил По-Дук, уже совершенно ни к месту.

– Вот еще один мастер молоть языком. – Пуховой покров капитана при этих словах поменял цвет с зеленого на голубой.

Все тут же стали голубыми, и только По-Дук, замешкавшись, оказался крайним. Ид-Ван смотрел на него, быстро трансформируясь в ретикулярного молобатера. Всех троих это так и придавило к полу. Ид-Ван заметно выделялся среди молобатеров и ехидно наблюдал, как старательно расстилаются они – один ниже другого.

– Вот видите, – бросил он, когда наконец новые формы были обретены, – вовсе не так уж и хороши вы.

– Нет, капитан, мы совсем нехороши, – подтвердил Би-Нак, выделяя характерный смрад молобатера.

Ид-Ван окинул его гневным взором, словно собирался отругать за возникшее зловоние, но решил пропустить запах мимо рецепторов и переключил внимание на начальника разведгруппы.

– Вот поселок, – указал он на снимки. – Расположен несколько к северу. Как видите, он соединен длинной, извилистой тропой с узкой дорогой, которая уходит аж за горизонт, где соединяется с более широким трактом. Словом, место превосходно изолировано со всех сторон, поэтому наш выбор пал именно на него.

– Выбор? – переспросил главный разведчик.

– Мы точно рассчитали место посадки, – разъяснил Ид-Ван. – Уединенное место для сбора, наименьшая вероятность рассекречивания.

– Ах да! – догадался начальник разведки, чьей сообразительности несколько мешали формы молобатера. – Сбор экземпляров?

– Пары вполне хватит, – подтвердил Ид-Ван. – Любых первых двух, чтобы не поднимать лишнего шуму.

– Разведка не подкачает!

– Иного ответа и не ожидал. Да и вообще, были бы мы здесь, не сопутствуй нам успех?

– Нет, капитан! То есть да, капитан! Словом, вы правы.

– Отлично. Приступайте. Не забудьте взять радиста. Он проверит зону. Если обнаружатся передатчики, следует немедленно вывести их из строя, оставляя картину спонтанных повреждений.

– Нам прямо сейчас начинать? – спросил разведчик. – Или подождать?

– Без промедления, пока еще не рассвело. Мы наблюдали за тем, как их города обесточиваются к ночи, как стихает поток транспорта и пешеходов. Очевидно, они не придерживаются ночного образа жизни. Активнее всего население этой планеты ведет себя в светлое время суток. Вам надо успеть вернуться до рассвета.

– Есть, капитан. – Командир разведчиков вышел – по-прежнему исполнительный молобатер, но уже ненадолго.

Би-Нак зевнул и заметил:

– Кстати, я тоже не придерживаюсь ночного образа жизни.

– Ты – на службе, – сурово напомнил ему капитан, – пока я не сочту нужным освободить тебя от нее. Скажу больше – я все менее склонен снимать тебя со службы, пока остаюсь на этой должности.

– Личный пример лучше всякого наставления, – одобрил По-Дук, торопясь использовать благоприятный момент.

Ид-Ван резко повернулся к нему и рявкнул:

– Молчать!

– Он только хотел отметить, – подал голос Би-Нак, ковыряя в псевдозубах пальцами, которые на деле ими не являлись.

Кампенфельдт слоновьей поступью прокрался к троим, растянувшимся во весь рост на траве. Он отирал лоб на ходу, что, впрочем, было вызвано скорее привычкой, чем настоящей необходимостью. Солнце уже проехало часть своего пути по небосводу и едва начинало припекать. Утренняя прохлада еще царила в природе. Кампенфельдт не потел и тем не менее утирался.

Один из раскинувшихся на траве томно перекатился на бок, дружелюбно приветствуя его:

– Все на ногах, старина Оли. Что бы тебе ни плюхнуться, ни попарить сало на солнышке?

– Нет никакой возможности, – Кампенфельдт снова утерся с расстроенным видом. – Ищу вот Джонсона и Грира. Каждое утро одно и то же – обязательно кто-то опоздает к завтраку.

– Разве они не в своей хижине? – спросил второй, с усилием приподнимаясь и вороша пальцами траву, чтобы выдернуть стебель посочнее.

– Нет. Там я проверил перво-наперво. Должно быть, они отчалили с самого ранья, потому как никому на глаза не попадались. Почему эти ребята не говорят, что уходят и припозднятся? Оставлять для них порции или нет?

– Сделай им разгрузочный день, – посоветовал второй, со стоном укладываясь в траву и заслоняя глаза рукой.

– Обслужи по первому разряду, – присовокупил первый.