БЕЗ ПРОТИВОРЕЧИЙ

Спустя пятнадцать лет Себастьян Д'Анкония послал за любимой, которая по-прежнему ждала его. Приехав, она увидела серебряный фамильный герб Д'Анкония над входом в мраморный замок, увидела сады огромного поместья, а вдали – горы и медные карьеры. Он поднял ее на руки и внес в дом. Он выглядел моложе, чем пятнадцать лет назад, когда она видела его последний раз.

Франциско однажды сказал Дэгни: «Наши с тобой предки, они бы понравились друг другу».

Все годы своего детства Дэгни жила в мире будущего, в мире, который она надеялась найти и в котором ей не пришлось бы испытывать ни презрения, ни скуки. Но один месяц в году она чувствовала себя свободной. Этот месяц она могла жить в настоящем. Когда Дэгни бежала вниз по склону холма навстречу Франциско Д'Анкония, она будто покидала темницу.

– Привет, Слаг!

– Привет, Фриско!

Сначала им обоим не понравились эти прозвища. Она сердито спросила его:

– Ты что, собственно, хочешь этим сказать? Он ответил:

– Если ты не знаешь – слаг означает пламя, пылающее в паровозной топке.

– От кого ты это услышал?

– От рабочих «Таггарт трансконтинентал».

Он знал пять языков и говорил по-английски без малейшего акцента – безупречным литературным языком, который намеренно смешивал со слэнгом. В ответ она прозвала его Фриско. Он рассмеялся, удивленный и раздосадованный:

– Раз уж вы так варварски исковеркали название одного из своих величайших городов, ты могла бы хоть со мной воздержаться от этого.

Но со временем они привыкли к своим прозвищам. Они им даже нравились.

Это началось, когда Франциске гостил у них второй раз. Ему тогда было двенадцать лет, ей – десять. Этим летом по каким-то загадочным причинам Франциско каждое утро исчезал. Еще до рассвета он уезжал на велосипеде и возвращался точно к обеду, когда все собирались на террасе за прозрачным, как хрусталь, столом, всегда подчеркнуто вежливый и совершенно невозмутимый. Когда Дэгни и Эдди начинали его расспрашивать, он лишь смеялся и отказывался отвечать. Однажды они попытались последовать за ним в холодной предрассветной темноте, но им пришлось отказаться от этой затеи: никто не мог уследить за ним, если он этого не хотел.

Через некоторое время миссис Таггарт начала волноваться и решила выяснить, в чем дело. Она так и не смогла понять, как ему удалось обойти законы по трудоустройству детей, но обнаружила, что Франциско работает посыльным, заключив устный договор с диспетчером одной из местных линий «Таггарт трансконтинентал», находившейся в десяти милях от поместья. Диспетчер был крайне удивлен, когда миссис Таггарт лично пришла к нему. Он и понятия не имел, что его посыльный – гость Таггартов. Местные рабочие знали его как Фрэнки, и миссис Таггарт сочла лишним называть его полное имя. Она просто объяснила, что он работал без ведома и разрешения своих родителей и должен немедленно уйти. Диспетчеру было жаль расставаться с ним. Он сказал, что Фрэнки самый лучший посыльный, который когда-либо у него работал.

– Я хотел бы оставить его. Может быть, мы могли бы договориться с его родителями? – предложил он.

– Боюсь, это невозможно, – ответила миссис Таггарт.

– Франциско, что сказал бы твой отец, если бы узнал об этом? – спросила она его, вернувшись домой.

– Отец спросил бы, хорошо ли я делал свое дело. Его интересовало бы только это.

– Перестань, я спрашиваю вполне серьезно. Франциско любезно смотрел на нее, у него были манеры, которые впитывались в кровь Д'Анкония столетиями, но что-то в этом взгляде заставило ее усомниться в его учтивости.

– Прошлой зимой я устроился юнгой на сухогруз, который перевозил медь моего отца. Отец искал меня три месяца, но, когда я вернулся, он задал мне только этот вопрос, – ответил он.

– Так вот, значит, как ты проводишь зимы? – ухмыльнулся Джим Таггарт. В его ухмылке сквозило превосходство – превосходство от того, что он обнаружил нечто дававшее повод для презрения.

– Это было прошлой зимой, – любезно ответил Франциско невинно-спокойным тоном. – До этого я провел зиму в Испании, в поместье герцога Альба.

– А почему тебе захотелось поработать именно на железной дороге? – спросила Дэгни.

Они стояли, глядя друг на друга: ее взгляд выражал восхищение, его – насмешку, но это была не злая насмешка, а словно приветственная улыбка.

– Чтобы самому почувствовать, что это такое. И еще – чтобы сказать тебе, Слаг, что я работал в «Таггарт трансконтинентал» раньше, чем ты, – ответил он.

Дэгни и Эдди проводили зимы, пытаясь научиться чему-то новому, чтобы удивить Франциско и хоть раз в чем-то превзойти его. Им это никогда не удавалось. Когда они показали ему, как играть в бейсбол, – эта игра была ему незнакома, – он немного понаблюдал за ними и сказал: «Кажется, я понял, как это делается. Дайте мне попробовать». Он взял биту и так ударил по мячу, что тот перелетел полосу дубов на дальнем краю поля.