Без счастья (СИ)

Ещё любил Кремов спорт. Любовь эта сохранилась в нём смолоду. Он прекрасно играл в баскетбол. Высокий и гибкий, спокойный по натуре, он не делал в этой виртуозной игре ни одного неточного, лишнего движения. Всё у него было продумано, хладнокровно, его за это ценили.

Вот и в прошлом году, и в этом он ездил в Горький выступать за сборную своего города. Сейчас возвращается. Но как! Душа его замутилась. Вчера, впервые в жизни, он... солгал.

Облокотясь на перила парохода и глядя на воду, Кремов мучительно думал.

В прошлом году, так же в сентябре, он был в Горьком. Игра шла между мужскими командами "Саратов" и "Горький". Кремов смотрел. Вдруг меж ним и каким-то подростком протиснулась вперёд девушка.

- Ох, опоздала!.. Скажите, пожалуйста, какой счёт? - повернула она лицо к Кремову.

- 51-42... - ответил Кремов, глядя девушке прямо в глаза, тёмные и горячие. Девушка ему понравилась.

- В пользу Саратова? - обрадовано всплеснула та руками.

- Нет... в пользу Горького.

- А-а!.. - И отвернулась.

На другой день он увидел её снова. Она играла за женскую Саратова. Играла нервно, неточно... но он только за ней и следил. И почему-то ныло и замирало сладкой болью сердце.

Девушка была среднего роста, смуглая, с длинными красивыми ногами. Тёмные брови, пушистые ресницы, стрижена под "мальчишку". Когда улыбалась, видны были ровные белые зубы со щербинкой в верхнем ряду, которая, однако, её не портила.

- Вот краля! В жёны бы такую... - мечтательно протянул кто-то рядом с Кремовым.

Кремов повернулся, увидел сбоку от себя лысого, лет 36-ти мужчину. Тот не отрывал глаз от девушки. Кремову показалось, будто лысый ощупывает её, раздевает глазами, так смотрел он на её тонкий стан, обтянутый чёрным трико. Кремову вдруг захотелось его ударить, но он сдержался, понимая, что это нелепо и дико. Отвернувшись, он продолжал следить за игрой. Девушку заменили. Обиженно надув верхнюю губу, она порывисто вышла из игры. Встала рядом с Кремовым.

- Вывели?.. - сочувственно спросил он её, наклоняясь к ней и разглядывая её чуть скуластое с широко поставленными глазами лицо.

- Да! Четыре персональных... - вздохнула она. Вытерла платочком с лица бисеринки пота.

Ночью она приснилась ему. Весь следующий день он думал о ней, а вечером случайно столкнулся у входа в кино.

- Вы не купите у меня билет? - спросила она его. - Скоро начало, а подруга не пришла...

- Охотно! - как-то поспешно ответил он, хотя билет у него был.

Шла Чеховская "Попрыгунья". Когда вышли из кинотеатра, услышали рядом в саду, как заиграла музыка. Раз-два-три... раз-два-три... ритмично выводили трубы вальс. За перегородкой на танцплощадке закружились пары.

- Пойдёмте танцевать! - предложила девушка. - Это ничего, что я вас так... не зная, пригласила? - смутилась она вдруг.

- Что вы, что вы! Я вам очень благодарен. А как вас звать? - поинтересовался Сергей.

- Зовите Катей. А вас?

- Сергей Кириллыч! То есть... Сергей. Кириллыч! - опять добавил Кремов своё отчество. Катя засмеялась.

После танцев они бродили по берегу Волги, разговаривали. Кремов увидел в ней родную душу, ему неожиданно захотелось выговориться. И он говорил, говорил, не мог остановиться, словно желал наговориться за все 6 лет, что молчал.

Утром они разъехались. И только сидя уже на пароходе, Кремов вспомнил, что дома жена, ребёнок, долг. Сжалось от боли сердце. Зачем он дал себе увлечься? Какое имел право?

Всю обратную дорогу он только тем и занимался, что гнал от себя мысли о Кате.

Прошло полгода, а Кремов нет-нет, да вспоминал о ней. Впечатления стёрлись, сгладились, не было уже той остроты, но смутная какая-то тоска оставалась. Порой он не мог хорошо представить даже Катиного лица, но сама мысль о ней заставляла его волноваться.

Когда в этом году его снова отправили на соревнование, он бурно заволновался: "А вдруг она тоже приедет?".

Приехала Катя только к концу, да и то не играть, а болеть за своих.

И вот они снова вместе возвращаются по домам на пароходе. А он мучается, оттого что сказал ей неправду.

Вчера, когда отчалили от берега, Сергей подошёл к Кате.

- Ну, Катенька, вот и плывём уже!

- Простудитесь, Серёжа! Здесь ветерок... - заметила она, увидев, что он без пиджака.

- Да ничего, ещё тепло.

- Нет, Серёжа, оденьтесь. Коль некому за вами присмотреть, так хоть буду присматривать я! Вы же холосты?

- Я? Да... холост, - неожиданно соврал он и тут же густо покраснел. Катя на него не смотрела.

Сергей сам не понял, как это у него вышло, но сказанного не вернёшь.

Вечером они сидели на палубе. Был красивый ярко-багровый закат. Проплывал берег, менялся пейзаж, небо незаметно темнело, и вода внизу уже казалась не серо-зелёной, а маслянистой, как нефть. Впереди зажглись бакены. И далеко-далеко, где-то на бугре загорелся костёр. Стали появляться звёзды.

- Серёжа, а помните, как мы ходили с вами в кино? - задумчиво спросила Катя, глядя за борт, туда, где отражались в воде огни парохода. На палубе заиграла радиола.

- Помню, - тихо ответил он.

Катя поёжилась от сырости, плотнее запахнула на себе разлетайку и, как бы не слыша его, продолжила: