Без семьи

На следующее утро я прежде всего принялся за письмо матушке Барберен, чтобы известить ее обо всем, что узнал. Бедная! Ведь у нее умер муж, которого она любила, и она теперь, наверное, в горе. Повторив несколько раз, что люблю ее и сочувствую ее горю, я наконец закончил письмо. В случае, если мои родные напишут ей, чтобы справиться о Барберене, я просил ее тотчас же уведомить меня и прислать мне их адрес в отель Канталь.

Покончив с письмом, я отправился в долговую тюрьму, к Акену. Маттиа пожелал идти со мной, да мне и самому хотелось, чтобы он увидел человека, который в течение двух лет заменял мне отца.

Нас провели в ту комнату, где я уже был однажды, и через несколько минут к нам пришел Акен.

– Здравствуй, мой мальчик! – сказал он. – Здравствуй, мой дорогой Реми!

Я со слезами обнял и поцеловал его. Как жаль, что мне нельзя было освободить его из тюрьмы! Я думал, что мои родные заплатят его долг и его сейчас же выпустят на свободу. Но родных я не только не нашел, но, может быть, и не найду, а тогда все, что я мечтал сделать для матушки Барберен и для семьи Акена, не исполнится никогда.

– Ну, что же твои родные? – спросил Акен.

– Разве вы знаете, что они ищут меня?

– Знаю от Барберена. Он был у меня две недели тому назад.

– Барберен умер, – сказал я.

– Ах, какое несчастье!

И он рассказал мне, что Барберен обратился к нему, надеясь узнать у него, где я.

Придя в Париж, Барберен пошел прежде всего к Гарофоли, а когда оказалось, что тот сидит в тюрьме, где-то далеко, в провинции, он отправился туда. От Гарофоли он узнал, что я после смерти Витали стал жить у садовника Акена, и пришел к нему. Акен, конечно, не мог сказать ему, где я, так как знал, что я буду постоянно переходить с места на место.

– А что говорил Барберен о моих родных? – спросил я.

– Очень немного. Твои родные узнали, что каменщик Барберен из Шаванона нашел тебя на улице Бретель и взял к себе. Вот они и обратились к нему с просьбой помочь им в поисках.

– А как их фамилия? Где они живут?

– Когда я спросил об этом у Барберена, он обещал сказать мне это потом. Я не настаивал, понимая, что он боится, как бы не уменьшилось вознаграждение, которое он рассчитывал получить с твоей семьи. Так как ты два года жил у меня, то он вообразил, что и я потребую денег. Я довольно серьезно поговорил с ним, и после этого он уже больше не приходил. Господи, как неожиданно он умер! Значит, тебе известно, что у тебя есть родные, но ты не знаешь ни кто они, ни где живут!

Я объяснил ему, как надеялся разыскать их, и он тоже посоветовал мне подождать их в отеле Канталь.

– Так как твои родные сумели разыскать Барберена в Шаваноне, а Барберен нашел Гарофоли и меня, то и тебя разыщут в отеле Канталь. Самое лучшее оставаться там.

Мне очень хотелось сказать Акену, что, как только я найду своих родных, они освободят его из тюрьмы, и он снова будет жить со своими детьми. Но я боялся подать ему надежду, которая могла и не стать реальностью.

Простившись с Акеном, мы вышли из тюрьмы. Живя в Париже, мы, конечно, не сидели сложа руки и, как всегда, пели и играли на улицах. Маттиа отлично знал все места, где можно было рассчитывать на хорошие сборы, и дела наши пошли очень удачно. В первый день мы собрали четырнадцать франков, во второй – одиннадцать.

В течение трех дней не случилось ничего особенного. Никто не справлялся о Барберене, писем ни на мое, ни на его имя не приходило. Наконец, на четвертый день служанка подала мне письмо. Оно было от матушки Барберен.

Она писала – то есть не она, а кто-то другой, потому что сама она не умела писать, – что знает о смерти мужа и посылает мне письмо, которое получила от него незадолго до его смерти. Оно может пригодиться мне, так как в нем говорится о моих родных.

– Скорее, скорее, читай письмо Барберена! – воскликнул Маттиа.

Я дрожащими руками развернул его и прочитал вслух: