Без семьи (др. перевод)

Нужно было взглянуть на карту. Мы в это время были в поле и могли присесть на краю дороги, не боясь, что нам помешают.

– Хочешь немножко отдохнуть? – спросил я у Маттиа.

– Хорошо, – ответил он.

Мы сели, я вынул из мешка карту и разложил ее на траве. Сначала мне было трудно разобраться в ней, но, вспомнив, как принимался за это Витали, я наконец справился с делом и понял, как нам следует идти. По дороге было несколько больших городов и, если нас не будет преследовать неудача, мы не умрем с голоду.

– Что это за штука? – спросил Маттиа, показывая на карту.

Я объяснил ему, что такое географическая карта и как можно пользоваться ею. Он внимательно слушал меня.

– Так ведь для этого нужно уметь читать? – сказал он.

– Конечно. А ты не умеешь?

– Не умею.

– Хочешь выучиться?

– Еще бы! Очень хочу.

– Так я буду учить тебя.

– И по этой карте можно найти дорогу во всякий город? – спросил он.

– Конечно. Это очень легко.

Когда я прятал карту назад в мешок, мне пришло в голову осмотреть мое имущество и показать его Маттиа.

Я разложил его на траве.

У меня было четыре холстинных рубашки, четыре пары чулок и четыре платка – все новое и крепкое – и пара поношенных башмаков.

Маттиа остолбенел при виде такого богатства.

– А у тебя что есть? – спросил я.

– Только то, что надето на мне, да скрипка, – ответил он.

– Так мы поделимся, – сказал я. – Я дам тебе половину белья. Только так как мы товарищи и должны делить между собой все, что у нас есть, то и мешок мы будем нести поочередно.

Маттиа начал было отказываться от белья, но я уговорил его.

С тех пор, как я надел свою меховую куртку и повесил на плечо арфу, мне казались неподходящими мои длинные панталоны. Артист должен ходить в коротких панталонах и чулках, перевитых крест-накрест цветными тесемками. Длинные панталоны хороши для садовника, но не для артиста.

Решив обрезать их, я вынул ножницы Этьеннеты.

– Я обрежу себе панталоны, – сказал я, – а ты, Маттиа, поиграй в это время на скрипке. Я хочу послушать, как ты играешь.

– С удовольствием, – ответил Маттиа и, взяв скрипку, заиграл.

Сначала я был больше занят своими панталонами, чем игрой Маттиа. Но через несколько минут я отложил ножницы и стал внимательно слушать. Маттиа играл почти так же хорошо, как Витали.

– Кто выучил тебя играть на скрипке? – спросил я, похвалив его игру.

– Никто. Я играю то, что слышу.

– Так я поучу тебя потом.

– Ты, должно быть, знаешь все, Реми?

– Да ведь я же хозяин труппы.

Мне тоже захотелось похвалиться своей игрой и показать Маттиа, что и я музыкант.

Я взял арфу и, чтобы сильнее поразить его, запел свою неаполитанскую песенку.

Когда я закончил, Маттиа, как это всегда водится между артистами, тоже похвалил меня.

Но нельзя же нам было только сидеть и расхваливать друг друга; нужно было подумать о том, чтобы заработать денег на ужин и на ночлег.

Я завязал мешок, и Маттиа понес его.

Мы решили остановиться в первой же деревне и дать представление «труппы Реми».

– Выучи меня твоей песенке, – сказал Маттиа. – Мы будем петь ее вместе и, мне кажется, я сумею сыграть ее на скрипке. Это будет хорошо.

– Конечно, очень хорошо, и если наша публика будет не совсем бесчувственна, то наверняка раскошелится.

К счастью, нам не пришлось жаловаться на бесчувствие публики. Войдя в деревню, мы увидели, что в одном доме ворота отворены, и подошли к ним. Во дворе было множество расфранченных людей. У мужчин в петлицах, а у женщин на груди были приколоты букеты цветов. Нетрудно было догадаться, что тут празднуют свадьбу.

Мне пришло в голову, что, может быть, новобрачные и гости будут не прочь потанцевать под музыку, и я вошел на двор в сопровождении Маттиа и Капи.

Сняв шляпу и стараясь поклониться так же величественно, как кланялся Витали, я обратился с этим вопросом к толстому парню, который первым попался мне навстречу.

Багровое лицо его было очень кротко и добродушно, высокие тугие воротнички доходили ему до ушей.

Не ответив нам ничего, он засунул два пальца в рот и свистнул так пронзительно, что Капи испугался.

– Эй! – крикнул он, когда шум затих, и все оглянулись. – Вот музыканты! Не поплясать ли нам?

– Да, да! – закричали все.

– Приглашайте дам! Музыканты, кадриль!

Желающие танцевать пары быстро заняли середину двора, а бедные, спокойно щипавшие траву гуси в ужасе бросились бежать.

– Умеешь ты играть кадриль? – тихонько и далеко не уверенно спросил я у Маттиа.

– Умею.

И он заиграл на скрипке начало первой фигуры. К счастью, и я знал эту кадриль. Мы были спасены.

Из сарая вытащили телегу, положили на нее доски, и мы взобрались на эту эстраду.

Несмотря на то, что я и Маттиа никогда не играли вместе, дело пошло у нас довольно хорошо. Впрочем, и играли мы для простой и невзыскательной публики.

– А умеет кто-нибудь из вас играть на трубе? – спросил какой-то рыжий толстяк.

– Да, я умею, – ответил Маттиа, – но у меня нет трубы.

– Я сейчас принесу. Положим, и скрипка ничего себе, да только уж больно писклява.

Скоро принесли трубу, и мы снова принялись играть кадрили, польки и вальсы.