Без семьи. Приключения Реми

– Почему вы этого желаете, меня совсем не интересует. Мне достаточно знать только то, что вы не хотите держать у себя ребёнка. Если это так, отдайте его мне, я буду его содержать.

– Отдать его вам?

– Ну да, чёрт возьми! Ведь вы же хотите от него отделаться?

– Отдать вам ребёнка, такого милого, славного мальчика? Посмотрите-ка на него.

– Я его видел.

– Реми, подойди сюда!

Дрожа от страха, я приблизился к столу.

– Полно, не бойся, малыш! – произнёс старик.

– Ну, смотрите, – продолжал Барберен.

– Разве я говорю, что мальчик некрасив? Я вовсе не желаю иметь урода.

– Ах, если бы он был уродом с двумя головами или хотя бы карликом…

– Тогда бы вы не думали об отправке его в приют. Вы прекрасно знаете, что урод – это ценность, из которой можно извлечь большую выгоду. Но этот мальчик не карлик и не урод, он вполне нормален и потому ни на что не годен.

– Как – ни на что? Он может работать.

– Нет, такой ребёнок не годится для сельских работ. Поставьте его за плуг – и вы увидите, долго ли он протянет.

– Десять лет.

– И месяца не протянет.

– Да посмотрите на него…

– Посмотрите на него сами!

Я стоял между Барбереном и стариком, которые толкали меня друг к другу.

– Всё равно, – заявил старик, – я беру его таким, каков он есть. Только, разумеется, я его у вас не покупаю, а нанимаю. И даю за него двадцать франков[2] в год.

– Двадцать франков!

– Цена хорошая, плата вперёд. Вы получаете всю сумму сразу и освобождаетесь от ребёнка.

– Из приюта мне будут платить за него не меньше десяти франков в месяц.

– Вернее, семь или восемь, но вам ещё придется его кормить.

– Он станет работать.

– А если администрация приюта не оставит мальчика у вас, а передаст его другому, тогда вы ровно ничего не получите. В то время как сейчас вам стоит только протянуть руку…

Старик пошарил в кармане, достал оттуда кожаный кошелёк, вынул из него несколько серебряных монет и со звоном выбросил их на стол.

– Давайте сорок.

– Нет, та работа, которую он будет у меня выполнять, этого не стоит.

– А что он будет делать? Ноги у него крепкие, руки тоже. Но всё-таки: на что он, по-вашему, годен?

Старик насмешливо посмотрел на Барберена и, попивая маленькими глотками вино из стакана, ответил:

– Он мне нужен для компании. Я становлюсь стар; по вечерам, после тяжёлого дня, и во время дурной погоды у меня бывает грустное настроение. Он будет меня развлекать.

– Ну, для этого-то, уж наверное, его ноги достаточно крепки!

– Неизвестно. Он должен танцевать, прыгать, много ходить, а затем, после ходьбы, снова прыгать и танцевать. Словом, он будет артистом в труппе синьора Виталиса.

– Где ж она, ваша труппа?

– Синьор Виталис – это я, как вы, вероятно, уже сами догадываетесь, а мою труппу, если желаете с нею познакомиться, я вам сейчас представлю.

Сказав это, он распахнул овчину и достал оттуда какого-то странного зверька.

«Что это за животное? Да и животное ли это?» Я не знал, как назвать зверька, которого видел впервые.

На нём была надета красная куртка, обшитая золотым галуном, но руки и ноги его оставались голыми. Это были не лапы, а настоящие руки и ноги, только кожа их была не телесного цвета, а чёрная. Чёрной также была и его голова величиной почти с мой кулак; личико у него было широкое и короткое, нос курносый, с большими ноздрями, губы коричневые. Но больше всего поразили меня его глаза: близко поставленные друг к другу, невероятно подвижные, блестящие, как зеркало.

– Какая противная обезьяна! – закричал Барберен. Теперь я всё понял. Я никогда не видел обезьян, но, разумеется, слыхал о них. Значит, передо мной была обезьяна, а не чёрный ребёнок.

– Вот первый артист моей труппы – синьор Душка. Душка, друг мой, приветствуй собравшееся здесь общество!

Душка приложил руку к губам и послал нам воздушный поцелуй.

– А вот и второй, – продолжал Виталис, указывая на белого пуделя. – Синьор Капи сейчас представит почтенному обществу своих друзей.

Белый пудель, который до этого момента лежал неподвижно, быстро вскочил на задние лапы, скрестил передние на груди и так низко поклонился, что почти коснулся головой пола. Затем он повернулся к другим собакам и лапой сделал им знак приблизиться.

Те тотчас же вскочили и, протянув друг другу лапы так, как люди протягивают руку, с серьёзным видом сделали шесть шагов вперед, потом три шага назад и поклонились.

– Тот, кого я называю Капи, от итальянского слова «капитан», является старшим среди собак. Он умнее других и передаёт им мои приказания. Молодой франт с чёрной шерстью зовётся Зербино, что значит «любезный». А прелестная юная особа с такой смиренной мордочкой – синьора Дольче; она вполне заслуживает своё прозвище «кроткая». С этими замечательно талантливыми артистами я путешествую по белому свету и зарабатываю на жизнь в зависимости от того, как нам повезёт. Капи, подойди сюда!

Пудель скрестил лапы.

– Мои артисты прекрасно воспитаны, и я с ними всегда очень вежлив. Капи, будь любезен и скажи, пожалуйста, этому мальчику, который смотрит на тебя с таким изумлением, который теперь час.