Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания

Ясно вам? Не очень. В. Пику тоже не было слишком ясно. Ну, бог с ним, с В. Пиком, одногодок К. Аденауэра угасал, и уже недалеко время, когда он будет выполнять только представительские обязанности во дворце Нидершёнхаузен. Неуютно чувствовал себя В. Ульбрихт – думать и непретенциозно изъясняться в идейной приверженности социализму не возбранялось, но никакого социального раскола Германии сверху, пока «теоретик» Сталин не сочтет, что пора. А может быть, и не придет к такому выводу?

Перспектива строительства социализма в ГДР в ответ на восстановление позиций олигархии в ФРГ и как реакция на перевооружение Западной Германии являлась для советского диктатора пугалом для воздействия на настроения широких слоев немцев и разменной монетой, или, правильнее сказать, золотым слитком в сложной борьбе, что велась с тремя державами. Нет, К. Аденауэр не на пустом месте вычислял, что на четырехсторонней конференции Советский Союз может предложить восстановление единства Германии в качестве демилитаризованного, фактически нейтрального государства. 10 февраля 1951 г. канцлер выступил категорически против такого варианта воссоединения, будто бы навлекавшего великие опасности на немецкий народ как в случае войны (ни один из двух блоков, по его словам, не проявил бы уважение к нейтральному статусу Германии), так и мира (Германия была бы потеряна, попав в поле притяжения Советского Союза, а с ней была бы обречена и вся Европа).

К. Аденауэру верить даже наполовину не обязательно. Но принять к сведению это заявление, сделанное тоже почти на научном собрании – в большом зале Боннского университета, нелишне. Иначе останется неучтенной одна из причин бесплодия предварительной конференции в Розовом дворце (Париж, 5 марта – 21 июня 1951 г.) и непонятой история со знаменитой советской нотой от 10 марта 1952 г.

Официальная западная легенда гласит, что заместители министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции разошлись ни с чем из-за требования обсудить на конференции министров вопрос об Атлантическом пакте и создании американских военных баз в Европе и на Ближнем Востоке. О советских войсках в Германии, заодно в Польше и Венгрии говорить соглашались. Но география размещения войск трех держав интересовать СССР не должна была, ибо эти войска не являлись, по западной версии, «оккупационными».

Министр иностранных дел Великобритании, нарушая традиции Туманного Альбиона, выразился 2 апреля 1951 г. предельно четко – дискуссия о правомерности и неправомерности отдельных решений и заявлений прошлого была бы неплодотворной; непрактично связывать немецкий народ и четыре державы ходом мысли, которого они придерживались в момент капитуляции; необходимо принять к сведению данности в Восточной и Западной Германии и в сотрудничестве с немецким народом положить начало строительству новой демократической Германии. Понятно, полагаю, – на условиях, которые практикуют Вашингтон, Лондон и Париж.

В июне 1951 г., по-моему, газета «Вельт» озаглавила один из своих комментариев «Даже Андрей не знал, что сказать». А содержание было таково: «Вчера состоялось самое короткое заседание в Розовом дворце. Оно продолжалось две-три минуты. Никто не взял слово. В том числе А. А. Громыко» (представлявший на предварительной конференции Советский Союз). И что скажешь, если, как жаловались наши крестьяне в Гражданскую войну, «и белые придуть – грабють, и красные тоже грабють».

Между тем идея изъятия Германии из противостояния Запад – Восток привлекала умы многих немцев. Ко мне попадала обширная документация о дискуссиях в руководящих звеньях свободно-демократической партии, частично в СДПГ, профсоюзах и влиятельных деловых кругах. Ф. Блюхер и его ближайшие коллеги взвешивали, не выйти ли либералам из правительственной коалиции с ХДС/ХСС, чтобы не брать на себя ответственность за курс на углубление и закрепление раскола страны. Судя по материалам, которые доводилось читать, Теодор Хойс развил энергичные усилия, чтобы удержать СвДП от «рискованных акций».

По мнению президента ФРГ Т. Хойса, немцы ставились перед дилеммой – единство из рук Запада, но для этого ФРГ должна была предварительно обязаться за себя и фактически за объединенную Германию интегрироваться в военные структуры НАТО, а также экономические и политические структуры «Свободной Европы», или единство с согласия Советского Союза, которое может быть приобретено лишь ценой военной нейтрализации. Поскольку три державы отвергали немецкий нейтралитет, принятие советского варианта единства, мало что давая практически для преодоления раскола, программировало долговременные осложнения с США и их союзниками.