Без солнца

Высунув голову и, не обращая внимание на раздраженное пыхтение внизу, Тирер огляделся. Опасности вроде не было видно, только кафельный пол, кафельные стены и ряд ржавых жестяных кабинок справа от дырки. Подтянувшись, он пролез, немного скользя руками по пыльному кафелю. Замахав рукой, чтобы подождали, он проверил, снята ли с предохранителя его винтовка, заряженная патронами из резаных гвоздей, и продвинулся чуть вперед. За небольшой стенкой, отделявшей жестяные коробки от остального помещения, начинался ряд умывальников, расставленных и вдоль длинного, покрытого толстым слоем пыли стекла. В противоположной от них стене была покосившаяся дверь. Подойдя к ней, Тирер присел и приоткрыл ее, выглянув наружу. В обе стороны уходил длинный коридор, стены которого давно облупились. И ничего опасно заметно не было.

Закрыв дверь, он вернулся к дырке в полу и показал, что все чисто. А потом еще помог подняться остальным и втащить следом баулы с позвякивающем хабаром.

– Пять минут на перерыв, – сказал он, когда закончили, – а потом выдвигаемся дальше.

Сверившись с компасом, Тирер выбрал, в какую сторону им идти. Конечно, здесь не было магнитных полей, кроме как порожденных различными искусственными механизмами, поэтому таких понятий как стороны света, здесь просто не существовало. Но компас указывал не на север, а был заряжен на сигнал, исходящий из низкочастотного передатчика, расположенного в укрытии. Поэтому он всегда указывал на укрытие, настроенный точно на частоту передатчика. Причем радиус действия сигнала был огромен почти при минимальных затратах энергии, да и вылазки всегда рассчитывались таким образом, чтобы не водить за радиус действия. Нужно это было как раз при подобных случаях, когда отряд сбивался с рассчитанного пути. Если верить компасу, то двигать им нужно было по коридору, идущему вглубь здания, а уж оттуда искать выход наверх и снова выбираться на поверхность.

Выйдя за дверь, Тирер огляделся, теперь уже без спешки и опасений. Низкие, выложенные плиткой коридоры, где сквозь трещины пробивался гнилой цемент, говорили, что здание до разрушения не являлось жилым. Больше напоминало какой-то исследовательский центр, а значит, тут вполне могло остаться что-нибудь ценное, может, даже по пути встретиться. Он даже представил, как вытаскивает перед носом Бура какой-нибудь невообразимый прибор, стоящий целое состояние. И как тот позеленеет, узнав, что с этого ему ничего не достанется. Может, не так уж и плохо, что их сюда занесло.

– Ладно, девочки, – заглянул он в комнату, – хватит спать, пошли.

***

Андрей смахнул со лба выступившие капли пота и непроизвольно облизал сухие губы. Сейчас ему уже по-настоящему хотелось есть и пить. Только, к сожалению, среди его скудных находок не было не еды, ни воды.

Не прошло и трех часов, как он выбрался из того погибшего убежища, но он окончательно убедился, что это здание на самом деле является институтом, в котором он когда-то работал. Только больше и значительно перестроенное. Во время своего скитания ему повезло наткнуться на лабораторию, где раньше он проводил расчеты. Правда, он мог вспомнить небольшую белую комнату, заставленную вдоль стен высокими белыми шкафами с таблицами и статистическими справочниками, а здесь та же табличка «Лаборатория теории мгновенных перемещений» висела на дверь, ведущей в обширный зал. К его великому сожалению, от аппаратов, что там находились, не осталось ничего, кроме металлолома и какой-то трухи. Столы с компьютерами валялись перевернутыми и сломанными, дисплеи были сорваны со стен и разбиты. Словно там буйствовало какое-то чудовище, выпускавшее свою ярость на окружавшие его предметы.

Андрей нашел в углу даже запыленную памятную табличку с его именем. Там было сказано, что когда-то в этой лаборатории работал человек, пожертвовавшей своей жизни во имя науки. Дальнейшее он уже прочитать не смог из-за застилавших глаза слез. У него было примерно такое ощущение, как у героя одного из произведений Шолохова, вернувшегося домой и увидевшего, что ни дома, ни семьи уже больше нет. Только воронка, оставшаяся от падения немецкой авиабомбы. Правда, у Андрея положение было еще хуже – у него погиб не только дом, но и весь окружающий мир. Больше ему не хотелось копаться среди развалин. Не столько из-за возможных монстров, которые могут здесь объявиться, сколько из-за боязни найти что-то еще, способное ранить его сердце.