Без страха и сомнений

– Оно отвечает на прикосновение. Сейбер отвел ее руку.

– Этот разговор не может больше продолжаться. Я помогу тебе одеться, и ты вернешься к гостям.

Она отвернулась, взяла лампу и направилась с ней к кровати.

Ее прямая спина сужалась в талии, а маленькие ягодицы были круглыми и гладкими… Белые чулки, подвязанные атласной розовой лентой с розочками, – все это навевало эротические переживания.

– Начиная с сегодняшнего вечера все стало по-другому, – заметила она. – И, кстати сказать, я совершенно счастлива, что все так получилось.

Как он сможет одеть ее и удержаться от того, чтобы снова не потерять голову от страсти? Ему же нечего ей предложить, а между тем он пустился в вольности с той, что была невинна по крайней мере сердцем.

– Твое великодушие ранит мою гордость, Элла. Она подошла к кровати, поднялась по ступеням и уселась на край матраса, болтая ногами.

– Ты подавляешь отвращение, чтобы помочь мне обрести уверенность, – продолжал он. – Это очень великодушно с твоей стороны.

Она взяла нижнюю рубашку и прижала к себе.

– Подойди же ко мне, Сейбер, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

А ему сейчас требуется вся сила воли – возможно, он и не обладает такой выдержкой.

– Накинь ее, а потом я завяжу…

– Ну уж нет. Ты мне поможешь ее надеть.

Отвернув лицо, он приблизился к ней.

– Что с тобой? Сейбер, посмотри-ка на меня! Может, его лицо и в самом деле не так уж безобразно?

Во всяком случае, для чувственной юной леди. Но ведь она не видела истинных шрамов, которые никогда уже ничем не залечить.

– Мне холодно, – произнесла она, повысив голос. Сейбер виновато приблизился к ней и взял из ее рук тончайшую воздушную кружевную сорочку.

– Сомневаюсь, что она тебя согреет.

В этот момент девушка обвила руками его шею, и Сейбер оторвал хмурый взгляд от ее нижней рубашки. Элла откинула ему волосы со лба, открыв шрамы на лице.

Он опустил веки.

– Как это жестоко, – мягко промолвила она. – Жестокие шрамы на самом красивом лице, которое я когда-либо знала.

Он закрыл глаза.

– Теперь ты знаешь, почему я предпочитаю оставаться в темноте. И почему я посещаю мрачные клубы для стариков – там на мое уродство никто не обращает внимания.

– Твое уродство? – Она нежно разгладила пальцами бледный шрам, который начинался у корней волос, пересекал лоб, чуть-чуть не задев уголок глаза, и заканчивался на щеке. – Да, досадная штука. Но ее можно будет сделать почти незаметной – и я могу тебе в этом помочь.

Сейбер попытался отвернуть лицо, но она быстро приложила ладонь к его щеке.

– Открой глаза, прошу тебя. Он тотчас исполнил ее просьбу.

Она не отпрянула в испуге. Отвращения на ее лице тоже не было.

– Болит? – Она прикоснулась большим пальцем к сморщенной коже в уголке его глаза.

– Нет, – честно ответил он.

– И глаз не задет. Слава Богу.

– Да, мне повезло, – признался он. – Мне противна сама мысль о том, что пришлось бы обременять своей беспомощной слепотой какого-нибудь бедного слугу.

– Да я бы с радостью стала тем слугой, – воскликнула она. – Я хотела сказать, что, когда гляжу в твои глаза, я счастлива. – Она вздрогнула.

– Ты замерзла, Элла. Позволь, я помогу тебе одеться.

– Лучше обними меня.

Да он и сам обнял бы ее, но ведь он всего лишь мужчина – мужчина, который слишком долго подавлял свои плотские желания.

Элла пододвинулась ближе и обвила его руками, положив голову ему на грудь.

– Элла, милая моя, – промолвил он, втайне надеясь, что она не услышит отчаяния в его голосе. – Нам неприлично так оставаться.

– То, что произошло между нами, тоже можно считать неприличным. Я же не зеленая девочка. И прекрасно понимаю, что моя репутация отныне погублена навсегда.

Он затаил дыхание. Она говорит так, словно перечеркивает свое прошлое. Возможно ли это? Сейбер прижался подбородком к ее затылку.

– Я сделаю все, чтобы твоя репутация не пострадала после сегодняшнего вечера. Ты вернешься к гостям так же, как и пришла сюда. Ты объяснишь это тем, что запуталась в комнатах и не могла найти дорогу обратно.

– Не хочу.

Он ощущал кожей ее твердые соски. Возбуждение его достигло предела.

– Помрой Уокингем пытается заставить моего отца дать согласие на наш с ним брак.

Сейбер замер.

– Помрой?

– Да. Я говорила тебе, что кое-кто добивался папиной аудиенции. Так вот это были Помрой и его отец. И сегодня, на балу, он пытался увести меня в сад – без мамы. Он сказал, что ему позволил мой папа. Но я ему не верю.

– Я тоже, – задумчиво промолвил Сейбер. Уокингемы были хорошо известны в определенных кругах. Сейбер слышал о них от Девлина, у которого были самые разные знакомые. – Уокингемы никогда не посмеют и пальцем тебя тронуть, любовь моя. – Ходили слухи, что отец и сын имели склонность к совместным оргиям и делили между собой своих женщин.

– Мне это нравится.

Он слышал Эллу словно сквозь туман.

– Что тебе нравится?

– Что ты назвал меня «моя любовь». Видишь ли, мы оба думаем одинаково, мы оба знаем, что так и должно быть. Отныне мы будем вместе. И ничто не сможет нас теперь разлучить.

Нельзя позволить Уокингемам даже на шаг приблизиться к Элле.

Сейбер тяжело вздохнул.

– Ты должна вернуться вниз.