Без суда и следствия

– Сейчас посмотрим! – Глеб смело шагнул в квартиру.

У соседки сорвало резьбу на кране. Раковины в ванной не было, и вода с силой хлестала на пол. Но ведь есть ванна, можно направить струю туда. Глеб так и сделал...

Девчонка смотрела на него глазами по пять копеек.

– Это так просто? – чуть не задохнулась она от удивления.

– Проще не бывает, – возмущенно буркнул Глеб. – Можно еще и кран перекрыть...

Он наклонился к вентилю на водопроводной трубе, перекрыл его, но разогнуться не смог. Что-то тяжелое с силой навалилось на него, прижало к полу. Сильный удар по шее вдребезги разбил сознание...

Очнулся Глеб в какой-то комнате. Голые стены, неотциклеванный паркет.

Он лежал на полу, руки за спиной в наручниках, ноги стянуты скотчем. И рот склеен липкой лентой.

– Здравствуйте, Глеб Анатольевич! – улыбнулась девушка. – Вы меня не узнаете? Я Анжела. Анжела Машкарина. Вы должны меня помнить. Вы хотели, чтобы я дала показания против майора Якушева... Вы еще должны научить меня, как на допросе держаться. Я специально вас нашла, чтобы вы меня научили.

Яркий свет лампы бил в глаза, от ужасающих мыслей шла кругом голова. И еще эта мистификация с Анжелой... Перед глазами все поплыло, все зашаталось. Глеб ощущал себя на палубе корабля во время сильного шторма.

Он взял себя в руки, снова сфокусировал расползающийся взгляд на «соседке». Но вместо него обнаружил какого-то мужчину. Он узнал его. Это был Кирилл Астафьев...

Вот, значит, кто загнал его в ловушку. Красиво сделано, ничего не скажешь.

– Не слушайте ее, дорогой Глеб Анатольевич, – вроде бы дружелюбно улыбнулся Кирилл.

Но Глеба не обманешь. Он видел, как в его глазах блестит в лучах ненависти ледяной айсберг. Он чувствовал, как арктический мороз холодит в жилах кровь. Никогда ему еще не было так страшно, как сейчас.

– Это не Анжела, – продолжал Кирилл. – Это Анфиса. Очень хорошая девушка, обожает розыгрыш... А как звали ту девушку, которая пыталась разыграть меня? Помните тот случай с заглохшей машиной?

Да, Назар во всех подробностях расписал свою задумку. Он собирался захватить Астафьева, вывезти его в лес, пристрелить и закопать. Под это дело была задействована девчонка.

Только Астафьев на девчонку не клюнул. Зато Глеб заглотнул наживку.

Кирилл подошел к нему, сорвал со рта скотч. Больно, аж слезы на глаза нахлынули.

– Вы плачете? – спросил мент. – Каетесь, наверное?.. Ну да, вам есть в чем каяться. Меня убить хотели, моего друга – в тюрьму посадить... Вы поплачьте, легче станет...

Издевается гад, куражится... Что ж, он имеет на это право. Он в выигрыше, а Глеб в проигрыше. Но ведь смеется тот, кто смеется последним...

– Чего ты хочешь, мент? – жестко спросил Музыкин.

– Я не мент. Я бывший мент. Вашими с Сомовым молитвами...

– Даже не знаю, о чем разговор.

– Может, объяснить?

– Попробуйте, – презрительно усмехнулся Глеб.

– Да нет, не буду я тебе ничего объяснять. Ты мне сам все объяснишь.

– Пытать будешь? Ну-ну, смотри не вспотей... Я в нелегальной разведке служил, в таких ситуациях побывал, какие тебе, щегол, и не снились...

– Ну вот, на оскорбления перешли. Это слабость...

– Слушай, Астафьев, не грузи меня, не надо. Все равно я тебе ничего не скажу. Я такой же пес, как ты. Только ты государству служил, а я служу Сомову. И я его не предам, так и знай. Хочешь – каленым железом жги, мне все равно...

– Что, прямо сейчас и начинать?

– Ага, начинай.

Глеб знал, что такое боль. Это бешеный зверь, который изнутри разрывает тебя на части. Но этот зверь поддается дрессировке. Во всяком случае, Глеб знает, как его приручить... А можно, наоборот, дать этому зверю еще большую волю. Тогда он загрызет тебя до смерти – быстро и без долгих мучений. Глеб лучше сдохнет, чем сдаст Сомова. Во-первых, он профи. А во-вторых, он умеет помнить добро.

– Начинаем, – послышался чей-то голос.

В комнату вошел майор Якушев. Глеб узнал и его.

Одной рукой мент держал шприц, второй выдавливал из него воздушную прослойку.

– Врагу не сдается наш грозный «Варяг», пощады никто не желает, – фальшиво пропел он. И добавил: – А тебе и не будет пощады. Торпеду тебе в правый борт, то бишь в правую ногу... Сам на дно пойдешь...

Глеб пытался сопротивляться. Да куда там! Менты вдвоем навалились на него, нащупали вену на ноге, загнали туда шприц...

Он не знал, что за гадость в него вкололи. Зато невольно придумал для нее название. «Суперпофигин». На душе вдруг стало легко, просто и весело. И все абсолютно по фигу. Забылась старая поговорка – «Мент тебе не кент». Эти два мента вдруг стали корешами. Они хотели знать про Сомова. Пожалуйста, какие проблемы?.. Глеб готов был рассказать им все, что знал и о чем догадывался...

* * *

Настроение – ноль. Бодрость духа – ноль. Такое ощущение, будто в один момент твердый асфальт превратился в тонкий лед, разошелся под ногами и позволил холодной пучине поглотить тебя.