Без суда и следствия

Ирина Лобусова Без суда и следствия

Часть 1

Глава 1

Помню, как лицо выступает из мрака комнаты и приглушенный свет торшера кажется бледным пятном. Склонившись, Андрей рассматривает лежащий на коленях рисунок, проводя пальцем по четким, твердым линиям, наслаждаясь гармонией цвета и формы.

– Иди сюда!

Мои руки в муке – пытаюсь соорудить что-то съедобное на кухне. Я нахожусь там последние два часа и считаю ее весьма скучным местом. Я – обычная женщина, которой не очень повезло с мужем. Впрочем, я никому (даже себе) об этом не говорю… Меня зовут Татьяна Каюнова (по мужу), и, хоть я ношу его фамилию, отличаюсь весьма критическим взглядом на собственную семейную жизнь.

– Посмотри на этот рисунок.

Я отряхиваю руки и спрашиваю:

– Твой? (Хотя сама прекрасно вижу – для него рисунок слишком хорош. Но я не могу так не спросить).

– Разумеется, нет! Нравится?

– Не знаю… Какая-то чушь… Кто автор?

– Рисунок мальчика из моего класса.

– И сколько лет мальчику? Тридцать?

– Девять. Ему действительно девять лет. Зовут Дима Морозов. Ребенок из неблагополучной семьи. Отца нет, мать – вечно пьяная шлюха, из самых дешевых. Скорей всего ребенок вырастет – и тоже станет таким, как они. Он потрясающе талантлив. Если б ему повезло родиться в богатой семье, из него бы сделали вундеркинда. Возили по заграницам, увешивали бы призами конкурсов… А так… Так он шляется по подворотням, сигареты переводит пачками и первый раз покурить траву попробовал лет в шесть. Смешно, да? Того, чем одарен этот мальчик в девятилетнем возрасте, многие не могут добиться даже к сорока годам. Но для всех это очередной злобный зверек, выросший на помойке и скалящий острые зубы. Да он и ведет себя так, иногда и со мной. Я, пожалуй, все-таки единственный человек, которому он доверяет.

– И что ты собираешься делать?

– Знаешь, я его очень люблю. Для начала – выставлю рисунки в галерее. Мне плевать на коммерцию. У него должно быть будущее. А дальше – увидим. Надеюсь, я не дам ему пропасть.

– Этот рисунок возьмешь?

– Я его уже взял. Остальные – на таком же уровне. Нет, ты только посмотри на эту линию…

Помню, как из темноты выступало лицо, в приглушенном свете торшера казавшееся совсем бледным. Голова болела ужасно, и я встала с кровати, чтобы принять таблетку, а потом вновь свернулась клубочком на простынях, еще хранящих тепло моего тела. Накрылась одеялом до подбородка, и внезапно мне захотелось стать как можно меньше, превратиться в ребенка, за которого отвечают другие, чтобы полностью избавиться от чего-то очень страшного, черной тенью нависающего надо мной. Захотелось лежать так – в спокойствии, тепле и уюте – всю жизнь, в этой полутемной комнате, и не подниматься больше, не становиться собой, не слышать, не видеть, не чувствовать. На душе было так гадко, что еще немного – и я заскулила бы как потерявшийся щенок, который ищет, но не может найти бросивших его хозяев.

Телефонный звонок прорезал окружавшую меня тишину.

– Привет. Ну, мадам, я вас вчера видел. Обалдеть можно – ты была похожа на чудо природы. Естественно, без супруга. И почему твоему мужу так повезло?

– Не болтай чушь!

Это был Димка с моего четвертого телеканала.

– Я тебя разбудил?

– Нет.

– Поздравляю – после передачи Филипп рвет и мечет!

– Передай, что ему вредно смотреть телевизор!

– Он тебя ревнует – во-первых.

– Дима, ты глуп.

– А во-вторых, он желает видеть тебя в пятичасовом выпуске.

– Зачем?

– Для тебя кое-что есть. Новость, которая поставит на уши город. Особенно если в эфир провещаешь ее ты.

– Что именно?

– Все со временем узнаешь.

– Из какой области?

– Из криминальной.

– Терпеть не могу детективы.

– Это не детектив, а сенсация. Очень, очень интересненько. Так что передать Филиппу?

– Я приеду.

– Ну тогда пока.

– Ну давай.

Когда в комнату ворвался Димка, поток раскаленного июльского воздуха ударил меня по ногам.

– Ага, пришла, прекрасно, так, значит, постараюсь кратко ввести тебя в курс дела. Смотри.

С размаху Димка бросил на стоящий передо мной столик несколько цветных фотографий. Я взяла их в руки и разложила на столе. В первую минуту не могла понять, что на них изображено, потом приступ тошноты тисками сжал горло. Фотографии были цветными. Столько крови я не видела никогда… Мне стало казаться, что кровь была там повсюду – на стенах, на потолке, на решетке крошечного окна (которое было прилеплено почти под потолком), не говоря уже о том, что творилось на полу… Сплошной кровяной поток! Одна из фотографий изображала обезображенный череп, на других – то, что осталось от туловища. Я бросила фотографии изображением вниз, потом схватилась одной рукой за горло, другой за рот.